Четыре дня
назад у входа в ратушу некто в зеленом пытался пырнуть Ойвена кинжалом: тот
выбежал на улицу в разорванных одеждах, громко крича. Тут же вокруг
закрутился народ, а из народа сама собой возникла маленькая личная охрана,
из всего этого стало возникать городское постановление, что-де гражданину
Ойвену надобно иметь известное число телохранителей. Арфарра почуял
неладное, послал Ванвейлена, Ванвейлен -- сыщика Доня.
Некто в зеленом был разыскан, и покушение вышло -- фиктивным; Ойвен
боялся, впрочем, дождаться настоящего. Ванвейлен мягко, но ненавязчиво сумел
убедить Ойвена, что нынче и так много армий, не надо создавать свою
собственную, что для его охраны хватит и боевых монахов... Гражданин
обвинитель поморгал колючими глазками и согласился: при том так как-то
вышло, что это не советник Арфарра, а советник Ванвейлен ему не доверяет.
-- Правда ли, -- отвечал Ванвейлен, что вы по-прежнему в ссоре с Лухом
Медведем?
Лух Медведь был молодой рыцарь, который с весны взъелся на Кукушонка, --
однако ж подписал прошение.
Оба помолчали. Ванвейлен смотрел на руки Кукушонка -- сильные, с длинными
цепкими пальцами, с зеленым нефритовым кольцом. Волка кормит пасть, воина --
руки. Ванвейлен смутился и отвел глаза.
-- А чем, -- спросил мягко Кукушонок, -- вам, советник, не нравится наше
прошение?
Ванвейлен усмехнулся:
-- Этот вопрос обсуждался уже и будет обсуждаться завтра.
-- А что бы вы из него убрали и что добавили?
-- В нем ни убавить, ни прибавить, -- сказал Ванвейлен. -- Волков не
обучишь вегетарианству...
-- Да, -- сказал Марбод Кукушонок. -- Вижу я, вы теперь с другими лазите
за Ятуновым мечом.
Ванвейлен вздрогнул. Откуда он узнал? Потом понял, что Кукушонок просто
-- вспоминал, и успокоился.
-- Да, -- проговорил Марбод Кукушонок, -- Белый Эльсил сказал мне:
"Придет день, и ты раскаешься, что этот человек жив". Я, однако, не
раскаиваюсь. Тут он снял с руки кольцо и протянул его Ванвейлену, а
Ванвейлен улыбнулся и протянул свое.
Больше они ни о чем не говорили. Потом Кукушонок попросил помочь ему
встать, и они вместе вышли во двор замка, где недавно растаял красный снег,
и поцеловались на прощание.
Когда Кукушонок вернулся обратно в свои комнаты, у его постели сидел
пожилой адвокат и мешал железным прутом в жаровне. Он слышал весь разговор.
-- Ну, -- сказал адвокат, -- и зачем его было звать? Это же маленький
советник Арфарра...
-- Когда, -- сказал Кукушонок, -- Алом вызвал на поединок Пернатого Вея,
всем было известно, что Вея можно поразить лишь его собственным копьем. И
Алом попросил перед боем поменяться копьями, а Пернатый Вей не посмел
отказать, ибо был человеком благородным. Господин Ванвейлен -- благородный
человек, и, если бы что-то знал, -- предложил бы. И что, однако, он так на
мои руки глядел? А если, -- осклабясь, прибавил Кукушонок, -- он человек
неблагородный, он, по крайней мере пойдет и донесет Арфарре о моем
нездоровье и речах Махуда...
Кукушонок отодвинул в сторону прошение, как вещь совершенно ненужную, и
вместе сел с адвокатом над бумагами.
x x x
А королевский советник Ванвейлен поехал от замка Ятунов на Песчаный Лог,
что в Мертвом Городе. Там, под самыми городскими стенами, освящали новую --
и первую -- городскую больницу для бедных. Собралась вся городская верхушка,
были советник Арфарра и господин Даттам.
Погадали на прутьях, и гадание вышло очень хорошим; потом прутья собрали
в связку и отдали бургомистру; бургомистр напомнил, что прутья легко
переломать поодиночке и нельзя сломать в связке,
