мы это делаем еще и на
священной тропе.
-- Да, -- сказал его товарищ, -- интересно: дважды мертвый -- это одно и
то же, что однажды мертвый, или не одно и то же?
Потом они стали рассказывать друг другу истории о щекотунчиках, которые
по ночам шалят в этой башне. Напугали Бредшо и сами напугались.
-- Я здесь на ночь не останусь, -- сказал дружинник. Пошли вниз, к
костру. У них там и еда, и палочка с оберегом.
-- Пошли, -- сказал его товарищ.
На прощание оглядели чужеземца, висящего, как гусь в сетке, посоветовали:
-- Чтобы над тобой ни делалось, виси смирно. Может, Эльсил тебя еще
отпустит, -- насчет вина ты, конечно, прав.
Бредшо висел смирно, пока не затихли шаги, -- а потом начал трепыхаться,
как лягушка в кувшине с молоком. Дотянулся до голенища и вытащил оттуда
складной нож с вибролезвием. Через двадцать минут он спрыгнул с разрушенной
башенки и нырнул в пещеру неподалеку. Осторожно высунулся, прицелился -- и
выстрелил в башенку из минного пистолета. Древнее строение ухнуло и
разлетелось. Бредшо, усталый и продрогший, заковылял вглубь пещеры, щупая
известковые натеки. Чуть не провалился в озерцо, потрогал рукой: вода была
теплой-теплой. Улыбнулся, разделся и залез в каменную купель по горло, чтобы
согреться.
x x x
Дружинники разложили подальше от башенки костер, очертили круг, воткнули
палочку с заклятьем от пузырей и стали гадать.
-- Жаль, постороннего нет, -- сказал Эльсил.
Он все никак не мог решиться: убьешь чужеземца -- нарушишь данное ему
обещание, не убьешь -- не отомстишь за друга. А уж у людей глаза от смеха
полопаются!
Ухнула земля. Эльсил вскочил: башня вспучилась, небо завертелось волчком,
с деревьев посыпались листья, превратились в огненные мечи и запорхали в
воздухе. Эльсил подхватил лук с заговоренной стрелой. Свистнула двойная
тетива: нечисть сгинула. Только таращились сверху две луны, круглей щита, и
гейзер во дворике отчаянно шипел и ругался.
Пожилой дружинник горько сказал:
-- Нет с тобой ни в чем удачи, Белый Эльсил! И славы не добыли, и не
поверит нам никто, что торговца щекотунчики сожрали.
x x x
На рассвете, едва успели отъехать от проклятого места, повстречались с
Даттамом. Эльсил закусил губу и вынул меч, потому что терпеть не мог зеленых
монахов. Даттам поклонился и спросил:
-- А где чужеземец?
-- Чужеземца, -- сказал Эльсил, -- сожрали щекотунчики.
-- Ну разумеется, -- сказал Даттам, -- это бывает. Ловили его вы, а
сожрали щекотунчики.
-- Вы зачем сюда пожаловали? Сказать, что я теперь вне закона? Повадились
нас монахи нашим же законам учить.
-- Вы, конечно, вне закона, -- сказал Даттам, -- за разбой, учиненный в
храме и за смерть чужеземца, от побережья и до Голубых Гор. Есть, однако,
земля и за Голубыми Горами, и в ней другие законы.
-- Земля, -- возразил Эльсил, -- есть, держаний -- нет.
-- Может такое случиться, -- сказал Даттам, -- что благодаря Арфарре
держаний и здесь не станет, а за горами они появятся. От имени экзарха
Харсомы предлагаю вам, Эльсил, чин тысячника в войске империи.
Эльсил заколебался. Много людей переманил Даттам для экзарха за эти годы,
вот таких и переманивал, -- изгнанников, убийц. Переманил так Белого Равека
и Даша Упыря, Конду Крепкие Зубы и Ланхара, хорошо, говорили, Ланхар жил,
только обабился, -- писать по-ихнему выучился, мыться, говорят, стал каждую
неделю.
-- Я согласен, -- сказал Эльсил.
Сначала заключили договор по-аломски: поставили дерновые ворота и прошли
под ними гуськом, да дали свидетелям по тычку в зубы, чтобы запомнили
происшедшее. Потом -- по обычаям империи: Даттам
