сколько надо, чтобы сварить горшок каши.
Половинка и Джад куда-то исчезли.
Неревен выбрался на верхушку веранды и стал смотреть в шакуников глаз.
Заморские торговцы сидели в ста шагах, меж вышитых столиков, пили вино с
городскими чиновниками и смеялись. Вдали, на волнах в серебряной сетке,
качался темный корабль.
Но как ни вглядывался Неревен -- никто к кораблю не плыл. Безумная затея
сорвалась. Вторая ошибка за сегодняшнюю ночь. Первую Неревен сделал у холма
в Мертвом Городе, глядя на стальную чечевичку. Он тогда подумал так: "Есть
глаз Шакуника, можно сделать и ухо". А потом так: "есть амулеты -- ворожить,
есть и амулеты, чтобы подслушивать". Но глаз Шакуника -- не амулет, а
варвары из-за моря -- не ученые. Но отчего же пришла в голову ложная
аналогия?
Неревен уже было повернулся уйти, но тут один из купцов вскочил и стал
вглядываться в темноту. И тут же с корабля что-то вскричало, полыхнуло, -- в
серебряную воду с визгом катились две тени.
На берегу всполошились. Неревен бросился вниз, к гавани, забыв об
аналогиях и силлогизмах. Вот теперь, ища воров, лавочники каждый куст
оглядят. Десять ишевиков стоил утром Неревен. Чего будет стоить Кукушонок,
застигнутый среди ржаных корольков?
И все же -- чего испугались воры на корабле? Почему заморский торговец
заметался раньше общего переполоха?
Глава ДЕВЯТАЯ,
в которой король гадает на постороннем.
Айлиль прибежала к брату и рассказала ему правду об Арфарре -- то есть
то, что говорил Неревен.
Глупый эконом Шавия сказал, что советник стремится к справедливости и
общему благу, а Неревен объяснил, что советник стремится к мести... Неревен
рассказал правду, потому что такое правда? Это то, о чем можно спеть песню.
Можно спеть песню о человеке, хотевшем мести, а кто слышал песню о человеке,
хотевшем справедливости?
"Справедливости" можно хотеть на вейском. А на аломском и слова-то такого
нет. Есть слово "справедливый". Но опять-таки нельзя быть "справедливым"
просто так. Если ты, скажем, "справедлив" к истцу, то тем самым несправедлив
к ответчику. Арфарра составлял грамматику аломского языка, там было сказано:
у аломов прилагательные, как глаголы, бывают переходные и непереходные,
"справедливый" обязательно требует дополнения. "Справедливый" к кому?
Айлиль повторила слова Неревена, заплакала:
-- Сколько людей не может выбрать между верностью клятве и верностью
королю! А если б могли -- мир бы остался совсем без песен. Была бы одна
роспись на стенах. Дивная, как в покоях государыни Касии.
Король велел позвать Арфарру: тот еще не возвращался с дамбы.
И еще этот сон графский... Сну, впрочем, король не верил. Король
рассердился, потому вдруг молвил:
-- К вам, сестра моя, сватается экзарх Варнарайна.
Девушка побледнела и упала в обморок. Подбежали с криком прислужницы.
Король сжал зубы: "Значит, правда, о ней и Кукушонке. Не будет, однако,
горевать о разорванной помолвке. А если через шесть лет... Экзарх глупец:
сколько войн начиналось оттого, что король обижался за обращение с сестрой
или дочерью в чужих краях. Ни за что так охотно не воюют верные, как за
честь госпожи".
Варай Алом поднялся в башню к старой женщине, прижался лицом к холодному
стеклу и сказал:
-- Великий Вей, что за страна! Только во время войны они и слушаются
короля, и они наглы передо мной, а Арфарра со мной хитрит. Пришел граф Най и
рассказал мне, что видел во сне Золотого Государя, который отдал ему печать
государственного канцлера, и старый Цеб Нахта был с ним. Цеб Нахта
подтвердил этот сон и показал печать, и сказал, что Золотой Государь
