мелодия, такая тихая, что было ясно: играла сама Айлиль.
Марбод заслушался, а потом полез на сосну, стараясь не измять
темно-лиловых цветов глицинии вокруг ее ствола.
Марбод глянул в освещенные окна, поблагодарив в душе советника Арфарру за
цельные стекла вместо промасленной бумаги. Песню опавших лепестков пел
маленький негодяй Неревен, а королевна слушала и играла расшитым поясом. Ах,
как она была прекрасна! Брови -- как летящие бабочки, и глаза как яхонты, и
жемчужные подвески в ушах -- как капли росы на лепестках айвы, и от красоты
ее падали города и рушились царства.
Ибо знатный человек сжигает из-за дамы города и замки. А простолюдин --
даже хижину сжечь поскупится.
Шло время. За окном стали играть в прятки. Марбод выждал, пока Айлиль
досталась очередь водить, и бросил в золоченую щель камешек, обернутый
бумагой. Айлиль, побледнев, стала вглядываться в темноту.
Марбод соскользнул с дерева и затаился в густых рододендронах. Айлиль все
не было и не было. Марбод проверил, чтобы складки плаща не мешали дотянуться
до меча.
Айлиль показалась на тропинке одна. Марбод спрятал меч, скинул плащ
лучника и, взяв ее за руку, тихо увлек под дерево.
-- Ах, сударь, -- сказала Айлиль, -- все уверены, что вы бежали...
-- Ах, сударыня, -- возразил Марбод, -- я скроюсь куда угодно, чтобы вы
могли без помех слушать, как поют маленькие послушники.
Айлиль нахмурилась. О ком он говорит? Об игрушке? Рабе?
-- А я-то мечтал, -- сказал Марбод, -- надеть на луну пояс, послать брата
с деревянным гусем...
С деревянным гусем ездили свататься.
Девушка заплакала.
-- И все это из-за какого-то торговца, -- сказала она. -- Ну почему,
почему вам понадобилась эта шутка с мангустой!
-- Как почему? -- удивился Марбод. -- Потому, что я ненавижу Арфарру.
Девушка стояла перед ним, и губы ее были как коралл, и брови, как стрелы,
пронзали сердце, и оно билось часто-часто. Марбод наклонился и стал ее
целовать.
-- Ах, нет, -- сказала Айлиль. -- Я боюсь Арфарры. Он чародей, и все
видит и слышит, и язык у него мягкий, как кончик кисти.
Марбод усмехнулся про себя. Арфарра -- не чародей, а архитектор. Сколько
он понадел ходов во дворце, в добавление к старым, оставшимся от империи...
-- Слышите, как токуют глухари в Лисьих болотах? Им нет дела даже до
охотников. Что мне за дело до Арфарры?
Королевна возразила:
-- В будущем году Арфарра осушит Лисьи Болота, и не станет ни тетеревов,
ни охотников.
Они молчали и слушали ночные шорохи.
-- Неужели все из-за одного коня? -- грустно сказала Айлиль.
Марбод, вздохнув, подумал о буланом Черном Псе. Конь был так красив, что
сердце едва не разрывалось, и все кругом смеялись: король-де пожалел для
Кукушонка коня по совету Арфарры.
-- Что такое Арфарра? -- пожал плечами Марбод. -- Черный колдун. Черный
-- от слова "чернь". Он слаб -- и хочет, чтобы слабые попирали сильных.
Хочет, чтобы верность и равенство исчезли и чтобы должности во дворце
занимали рабы, потому что рабы будут целиком от него зависеть.
Айлиль подумала о государыне Касии, простой крестьянке.
-- Ах, сударь, -- сказала она. -- Вы напрасно презираете колдовство
слабых. Женщинам иной раз больше видно, чем мужчинам. И проповедники Ятуна
недаром говорят: "Слабые рушат города и наследуют царства". Как же
получилось, -- с упреком сказала Айлиль, -- что вас победили в поединке?
Марбод, сжав зубы, показал обломок меча:
-- Колдовство Арфарры. Так не рубят сталью сталь.
Девушка провела пальцем по оплавленному срезу и кивнула, хотя мало что
понимала.
-- Но он достойный противник, -- шепнула она. --
