кто-то потрошил.
Ничего, разумеется, не нашел, но сдвинул волоски, уложенные между клубков и
коклюшек.
Неревена, храмового послушника, сам экзарх Варнарайна послал в страну
ложных имен следить за королевским советником. Взглянул своими мягкими
глазами в глаза Неревена, махнул нешитым рукавом, шепнул: "Все для общего
блага!" -- приворожил, как всегда умел привораживать, и послал.
x x x
А королевский советник не спал, как обычно, потому что со студенческих
лет привык ночами читать и наблюдать за звездами, а во рту держать камешек,
чтобы почувствовать зубами, когда засыпаешь. Наука эта весьма его занимала,
хотя он считал ее совершенной химерой и полагал, что множество предсказаний
не совершилось бы, не будь они предсказаны.
И сейчас гороскопа на его столе не было, а были чертежи дамбы.
Закричала далекая сова, вздрогнули зеркала. Стало одиноко и страшно.
Советник встал и, нагнувшись, прошел в темный чулан, где поскуливал на
тюфячке Неревен. Стал осторожно гладить мальчика по голове; в конце концов,
ближе никого не было, мангусту убили...
Неревен повернулся: два человека пожалели его сегодня -- советник и
чужеземец.
-- А про людей из-за моря рассказывают, -- сказал Неревен, -- что они
накрываются ушами, как лопухом, и ноги могут отстегивать.
-- И про Горный Варнарайн то же рассказывают, -- сказал учитель. -- Ты
приехал, однако, и увидел, что люди с виду такие же, однако общество --
одноногое, одноглазое и накрывается -- лопухом. Народ всегда прав. Все басни
истинны -- но не прямо, как язык богов, а в переносном смысле.
-- А эти купцы, -- сказал Неревен, -- они глупые. Зачем этот торговец
вступился за меня, если не умел драться? Что они за люди?
-- Не знаю, -- сказал Арфарра. -- Триста лет назад было такое на западной
окраине моря. Явился корабль с торговыми людьми и отплыл с товаром. А вскоре
эти люди увидели, что империя слаба, и разорили своими набегами всю
провинцию. Ведь пиратство прибыльней торговли, а дикие народы ужасно склонны
к прибыли.
-- А-а, -- сказал Неревен, -- вы думаете, что эти люди приведут за собой
пиратов? Поэтому и приказали их арестовать?
-- И пиратов, -- сказал Арфарра, -- и неизвестные болезни. Так уж
повелось, что в мир приходит гораздо больше дурного, чем хорошего, и как я
осмелюсь видеть в этих людях хорошее, если Марбод Кукушонок лазит с ними за
волшебным мечом, а Даттам видит в них собратьев по плутням?
-- Учитель, а вы правда наколдовали так, что меч Марбода разлетелся на
части?
-- И как это было?
-- О, это было чудесно, -- ответил Неревен, -- морды на эфесе меча
торговца вздыбились и закричали, а клинок перешибло светом...
Арфарра улыбнулся. Неревен был вот уже третий человек, который
рассказывал ему эту историю. Было просто удивительно, как много
несуществующего видят люди, особенно если возбуждены... Перешибло светом...
Арфарра-советник, автор двух трактатов об оптике, двадцати лет попавший за
них императорскую академию, лучше других знал, отчего это невозможно.
Поджечь паклю? Запросто. Перешибить клинок? Исключено.
-- Нет, -- сказал Арфарра, -- это был не я, но рассказывать об этом ты
будешь именно так.
Арфарра еще долго сидел за чертежами дамбы и новым разделом уголовного
уложения. Разрубленный клинок не шел у него из головы, и в советнике
понемногу просыпалось любопытство ученого, почти начисто уничтоженное
заботами политика, пустившего многие из сделанных храмом открытий на мелкое
государственное колдовство.
Как бы посмотреть на этот клинок? Любопытно, что именно с ним случилось:
говорят, старые
