Радость и Черноглазого. Через некоторое время пришел ко мне Иден
Виверра и попросил подарить Черноглазого. Но я в ту пору пожалел меча:
хотелось самому пойти с ним в битву, и подарил Идену Виверре Обретенную
Радость. А когда пришло время выступать в поход, я раскаялся в собственной
жадности и отдал Черноглазого Шодому Сойке. Шодому Сойке я поручил левое
крыло, а Идена Виверру дал ему в подчинение. Вот въехали перед битвой оба на
пригорок, и Виверра увидел у Шодома за спиной Черноглазый меч в красных
лаковых ножнах. Что было делать Виверре? Если бы он оставил без отмщения то,
что я не подарил меч, он бы оскорбил предков. Если бы он изменил мне, он бы
нарушил клятву верности. Он отошел в сторону под кизиловый куст, погадал и
услышал: "Вызови Идена на поединок, и вы погибнете оба. Тебе будет вечная
слава, а королю от гибели полководцев -- убыток..." Они сошлись в поединке и
погибли, а дружины их разбежались в виду вражеского войска.
Варай Алом взглянул на отца: тот был жуток видом. Рот страшно разорван:
когда короля окружили, он зажал кончик меча зубами и прыгнул с лошади вниз.
Семнадцатилетний Варай Алом дрался в то время на юге и узнал о битве
только через три месяца; за тридцать лет правления отец увеличил королевство
в четыре раза, а в последней битве утратил треть того, что справедливо
приобрел.
-- Я отомстил за тебя и победил далянов, -- сказал сын.
-- Победил, но не отомстил, -- сердито сказал один из спутников отца. --
Битву с далянами выиграли горожане. О нашей гибели сложили песню, а разве
сложишь песню о твоей победе?
-- А кто, кстатин на прпвосиик? -- спросил отец.
Король вздрогнул.
-- Я не знаю, -- сказал он. -- Ты посоветовал мне позвать предателя из
империи, я позвал его, а он посадил мою душу в хрустальный кувшин. Ему
служат огненные духи и железные кони, и я не могу уже без него, а он не
хочет, чтоб я воевал с империей.
Отец велел оставаться всей свите у входа во дворец бога. Верные
всполошились:
-- Как можно, а если во дворце засада?
Отец и сын вошли: коралловые залы, яшмовые стены. Разве можно сравнить с
бывшей управой! Ждали долго.
-- Я ведь, -- признался отец, -- при Золотом Государе лишь мелкий
чиновник.
Золотому Государю Варай Алом взмолился:
-- Прошу не за себя, за отца...
Бог с ликом мангусты усмехнулся:
-- О чем же?
-- О посмертной должности основателя династии.
Золотой Государь рассмеялся:
-- Почтительный сын... Ну, этот чин дарует лишь живой бог Великого Света.
Подписывай сам!
И кинул королю яшмовую печать. Подбежал чиновник с тушечницей.
И в этот миг в зал ворвались спутники короля, обеспокоенные долгим его
отстуствием: потные, грязные, у одного из кармана -- утка со свертутой
шеей...
Золотой государь в ошеломлении уставился на варваров.
-- Что это? -- сказал он, -- или ты, глупец, хочешь взять Небесный Дворец
силой?
Воины загалдели, а бог с головой мангусты наклонился к уху короля и
прошептал:
-- Запомни, львенок: можно взять империю силой, но тогда придется раздать
ее в лен...
И в ту же секунду печать в руках короля отяжелела и лопнула, как
перезревший гриб-дождевик. Короля швырнуло вон, лицом вниз. Он вскочил: на
стене смеялся Золотой Государь. А советник выходил из зеркала неторопливо,
оправляя складки паллия.
Двери в покои были раскрыты, в них толпились дружинники, дядя Най Третий
Енот и начальник недавно учрежденной тайной стражи, Хаммар Кобчик.
Ведь был же строжайший приказ не входить! Воистину прав советник:
миллионом маленьких людей в государстве повелевать -- легче, чем сотней
вельмож в собственном
