начальнику училища, запечатал и отдал Даттаму:
- Этот дурак не знал, кому чинит гадости. Успокойся, завтра же тебя
восстановят!
Помолчал и добавил:
- Эти негодяи, приспешники Падашны, думают, что им все позволено. Но
нельзя безнаказанно издеваться над законами судьбы и природой человека.
- А в чем природа человека? - спросил Даттам.
Арравет допил вино, распустил золотой шнурок у шеи:
- Человеку свойственно стремиться к собственности, и люди
объединились в государство затем, чтоб оно гарантировало каждому
сохранность его имущества.
Даттам расхохотался.
- Вы напрасно смеетесь, - сказал с досадой Арравет.
- Это не я, - возразил Даттам, - это государь Иршахчан смеется.
Арравет помолчал, вдруг кивнул на барана в углу:
- Полевка - не мангуста. Наследник Падашна - не Иршахчан. Вот,
допустим, господин Хариз. Кажется - словно чародейством человек на
свободе. Но в столице чародейства давно не бывает. А на самом деле каждый
шаг его известен. И делам наследника опись готова.
- Да, - сказал Даттам, - уж больно народ на них жалуется.
Арравет даже рассердился:
- Народ - это что! И уронят, и наступят... От собачьего лая гора не
обвалится... А вот что в Варнарайне берут - да не дают, крадут - а не
делятся...
Помолчал, а потом:
- Законы природы нельзя нарушать вообще. А законы общества нельзя
нарушать безнаказанно. Можно долго голодать или болеть, но потом придется
выздороветь...
Вышли в сад. Заколдованный мир: высятся стены там, где по описи
пустошь для выездки лошадей водяные орхидеи струят изысканный аромат, на
воде резной утиный домик... Даттам вздохнул и спросил:
- А сколько, господин Арравет, под вашим садом земли?
Арравет ответил:
- Вдвое больше, чем под шестидворкой. Целых полторы иршахчановых
горсти.
А пока Арравет и Даттам гуляли по заколдованному саду, в саду
государевом двое стражников близ златого дерева развели костерок и
принялись, чтоб не пропадало время, вощить башмаки. Вот один из них,
молодой и из деревни, обтоптал башмак, поглядел на дерево и говорит:
- А чего врут? В гранате, мол, баран, в баране - изобилие. Нет тут
никакого златого барана, один златой гранат.
- Дурак, - отвечает ему тот, кто постарше, с усами, как у креветки.
Баран - это же символ.
- Символ чего?
- Изобилия.
- А гранат?
- А гранат - символ барана.
- Не вижу я барана, - вздохнул деревенский.
Вот они вощат башмаки и пьют вино, и вдруг деревенский как закричит:
- Вот он, баран!
Однако, то был не баран, а просто соткалось из воды одноногое и
одноглазое - и - ужом по дереву. Усатый стражник онемел, а деревенский
схватился за лук и выпустил одну за другой, по закону, три гудящие стрелы:
с белой полоской, с желтой полоской, с синей полоской. Злоумышленник
вскрикнул и исчез. Подбежали - нет никого, только валяется персиковая
косточка, да пропуск в сокровищницу, как дынная корка. Креветка подобрал
этот пропуск и вдруг говорит:
- Да я же этого человека знаю! Как есть колдун.
А младший пересчитал гранаты и говорит:
- Гранаты все на месте. А вот интересно знать, можно украсть барана
без граната? Или гранат без барана?
Вечером Даттам вернулся к Арравету. Вошел в аллею: меж резных окошек
свет, на террасах копошатся, как муравьи на кипящем чайнике, желтые
куртки... Даттама притащили в гостиную, там все вверх дном, сейф в виде
золотого барана раскурочен, и лицо у Арравета, как вареная тыква. Один
стражник пригляделся к Даттаму и вдруг ахнул:
- Стойте! Это ж колдун!
