и сказал:
- Как ты сюда попала, и что тебе за дело до воров?
Идари взглянула на человека с венком на шее, и увидела, что это не
Шаваш, а какое-то недоразумение. Сердце у нее упало, и она сказала:
- Ах, Киссур! Мне сегодня приснился сон, что ты убиваешь с человека с
отрубленной рукой, и это приносит тебе несчастье. Я не очень поверила
этому сну, но все же пришла к Красным Воротам. И вдруг мой сон сбывается
точь-в-точь!
Глаза Киссура вдруг разлетелись в разные стороны, словно один глаз
хотел обшарить небо, а другой - землю. "Что-то тут не так, - подумал
Киссур". Он дал знак развязать преступника, кинул ему кошелек и сказал:
- Убирайся! Я и сам пятый день хожу так, словно на небе одни черные
облака.
И в это же самое время в дальнем конце улицы показался Шаваш с двумя
лошадьми, на одной из которых ехал сундук, а на другой - он сам. И все
могло бы кончится благополучно, если бы Полосатый Каса, который наконец
очнулся, не побежал в ужасе к Шавашу и не завопил:
- Бегите, господин, бегите!
Тут же пятеро дружинников Киссура бросились на парня, а остальные во
мгновение ока окружили Шаваша, стащили его с коня и открыли сундук.
- Ба, - сказал Сушеный Финик, - в этом сундуке, кажется, те же
подарки, что Идари вчера подарила Идди, но это не совсем тот человек!
Шавашу связали руки, а Киссур приподнял ему голову плоским кончиком
меча, долго-долго глядел и сказал:
- Клянусь божьим зобом! Ты - Шаваш, секретарь этого негодяя Нана, и
ты искал меня в Харайне, чтобы убить. Но зачем же ты явился сюда - не за
подарками же Идди?
Шаваш плюнул ему в лицо. Киссур побагровел, оборотился к Сушеному
Финику и сказал:
- Ты был прав, Ханадар Сушеный Финик, дело с привидением было
нечистое, и я, кажется, понимаю, куда делась старуха, укравшая серебряное
запястье.
Киссур оглянулся и увидел, что вокруг уже собралась огромная толпа, и
что напротив - дом господина Шамии, близкого друга Арфарры. По приказу
Киссура его дружинники сделали проход в толпе и поволокли Шаваша в дом
напротив. Киссуру не любил откладывать судебные разбирательства на долгий
срок, и едва за ними закрылись ворота в сад, как один из дружинников
вытянул Шаваша плеткой так, что тот упал на капустную грядку, из которой с
осени торчали кочерыжки, и закрыл голову руками.
Другой дружинник распорол сумку Шаваша, и оттуда выпал мясной пирог и
маленькая сафьяновая книжечка. Дружинник поднял пирог и положил за пазуху,
а книжечку спихнул в канавку. Идари оттолкнула дружинника и подняла
книжечку, но Шаваш в это время лежал глазами вниз и не видел, что книжечку
подняли.
Стоял ясный весенний день: солнце катилось в небесах, как желтая
тыква, просыпающиеся деревья стояли как бы в зеленой дымке, и за канавкой
начиналось небольшое поле, сплошь в белых цветущих крокусах. Сбоку стояла
большая разрушенная теплица: стекла из нее выбили еще во время бунта, а
потом стекло подорожало, а господин Шамия обеднел. Теперь редкие растения
с далекого юга торчали в кадках, как засохшие веники, выжило лишь
несколько пальм и агав, да у какой-то лианы с толстыми воздушными корнями
набухли почки.
Шаваша привязали к стойке теплицы. Вокруг сели двадцать человек,
имевших должность ближайших друзей Киссура. Остальных Киссур прогнал.
Киссур надел на руку плетку со свинцовыми коготками, подошел к Шавашу
и сказал:
- Поистине сами боги отдали тебя мне, для торжества справедливости! А
ну-ка выкладывай, что тебе понадобилось в моем городе?
У Шаваша на теле все волоски поднялись от ужаса, он открыл рот и
хрюкнул, как капустный лист, который