преступника; я подал доклад о прощении храма
Шакуника, а когда за этот доклад меня вычли из списка ближайших
пожалований, я уехал в Харайн, явился в исправительные поселения, и забрал
оттуда, на свой страх и риск, вашего отца.
А теперь скажите мне: просили ли вы всесильного министра о своем
отце, и что он вам ответил?
Идари вспомнила, что Киссур ответил, чтобы женщина больше не
упоминала об этом, и сказала:
- Ложь! Почему вы уехали в Харайн на три месяца? Почему же вы сразу
не вернулись?
- Потому что я нашел способ оправдать храм Шакуника в глазах
государя, и этим мы и занимались с вашим отцом.
- И где же теперь мой отец?
- Он мертв.
- Кто же его убил?
- Его убил, нечаянно, впрочем, - ответил Шаваш, - разбойник по имени
Киссур Белый Кречет.
Идари перегнулась и схватила колокольчик для слуг, но Шаваш вцепился
в ее руку.
- Я, - невозмутимо продолжал он, - описал все происшедшее и послал
отчет господину Нану. Я рассказал в этом отчете, как я привез отца Адуша в
усадьбу Белоснежного Округа, отдохнуть и отъесться. По несчастной
случайности, я встретился в Белоснежном Округе с яшмовым араваном,
нынешним пророком бунтовщиков. Как вы знаете, в это самое время был отдан
приказ об его аресте, и вместо пророка арестовали настоящего Арфарру...
Киссур бросился разыскивать своего наставника, перепутал следы и явился в
Фарфоровый Посад. Так получилось, что он убил стражников и сжег усадьбу
дотла, и я уцелел только потому, что в эту ночь уехал из усадьбы. Все это
описано в отчете на синей бумаге с красной полосой, отправленном в третий
день седьмого месяца, и помеченном номером 82743746. Я думаю, он так и
лежит среди остальных отчетов, посланных первому министру, и вам будет
легко найти его, так как я слышал, что вы проводите в кабинетах больше
времени, чем сам министр, и половину дел за него делаете вы, а другую
половину - Арфарра.
Идари положила Шаваша в ларь и пошла в крыло для кабинетов и
картотек. Там она нашла отчет за номером, названным Шавашем, и в этом
отчете было написано в точности то, что Шаваш сказал.
На обратном пути, переходя через двор, Идари поскользнулась у
лошадиной кормушки, и упала животом через край кормушки; ее отнесли в
комнаты, и тут же стало ясно, что ребеночек ее весь вышел.
Вечером Киссур прибежал к ней и стал спрашивать, нет ли какого
средства. Идари ответила:
- Я съела слишком много кролика с капустой. Если бы я этого кролика
не ела, наверное, все обошлось бы.
Киссур сказал, что прогонит стряпуху, но Идари ответила, что она уже
сделала это, и что стряпуха принесла им обоим много плохого, но ничего
хорошего не получила для себя. Этой ночью Идари, конечно, не пустила
Киссура к себе.
Ночью Идари вынула Шаваша из ларя в соседней комнате и велела ему
помочь ей выбраться из города. Она сказала, что ничего не берет с собой,
кроме платья на своем теле.
Шаваш вдруг сжал голову и сказал:
- Госпожа! Простите меня, - я солгал в этом отчете.
Идари помолчала и ответила:
- Я видела твои отчеты: Нет ни одного отчета Нану, в котором бы ты
солгал, и нет ни одного другого отчета, в котором бы ты сказал правду. Нет
на свете ничего такого, что бы заставило тебя солгать Нану.
Тогда Шаваш попросил у нее ключи от своего бывшего флигеля. Он
сказал:
- В этом флигеле есть несколько вещей, которые я хотел бы взять, и на
которые, как я полагаю, я имею право.
Идари засмеялась и сказала:
- Я была права. Золото тебе дороже жизни. Я не дам тебе ключей.
Шаваш спросил, что она хочет
