и взял себе его серебряную кольчугу. Войско Киссура
радостно закричало, а варвары, по невежеству, завопили что-то непонятное.
Арфарра в это время, имея восемьдесят тысяч войска, подходил к
границам Харайна с другой стороны: две армии империи готовились взять
мятежную провинцию в клещи. Дела у Арфарры шли лучше, чем у Ханалая,
потому что он распродал государственные земли и совершенно оправдал себя в
глазах уважаемых людей. Военные займы ему давали охотней, чем Ханалаю,
потому что Арфарра увещевал так: "Если вы даете заем законному
правительству, его можно предъявить к оплате даже в случае победы
бунтовщиков, а если вы даете заем бунтовщикам, он никогда не будет оплачен
в случае победы правительства". И этот аргумент действовал очень сильно.
Киссур воевал недолго, но удачно, и вскоре осадил столицу "бронзовых
людей" и разбил под нею лагерь, красотою своей подобный городу, с валами,
палатками, кумирнями и рынком позади лагеря, на котором слетевшиеся
торговцы скупали задешево богатую добычу. Ханалай обрадовался, думая, что
Киссур надолго застрянет перед неприступной цитаделью, но Киссур привез с
собой пушечки, сделанные Арфаррой. При переходе через горы люди его было
побросали пушечки, но Киссур повесил тех, кто это сделал, и больше пушечек
не бросали. Как только пушечки направили на стены, стало ясно, что город
не удержать. Городские торговцы хотели сдаться сразу, но воины в цитадели,
которых эти торговцы пригласили защищать свой город, сказали, что смерть
лучше бесчестья, а недовольных повесили.
Киссур осадил город, питаясь с окрестной земли и разоряя ее. Солдаты
боготворили Киссура и смазывали его следы маслом, и не меньше почитали
жену его, Идари.
Киссур занимался войной, а женщина - хозяйством. Она шифровала
Киссуру письма и считала мешки с кормом для людей и пушечек. В палатке у
нее лежали списки всех воинов, с указанием примет и привычек, и все, что
ни награбили в окрестностях, привозили ей для учета и хранения. Всех людей
она знала по имени, чинила им рубашки и раны, и было замечено, что
колдовские зелья, составленные ее рукой, исцеляют быстрее, а нитки,
которыми сшит разорванный кафтан, несомненно, заговорены. На военном
совете она всегда сидела за занавеской, а иногда и без занавески. Это она
пригласила инженеров и построила дорогу для пушечек.
В самом начале осады Идари родила ребеночка. По лагерю прошел слух,
что она разродилась двойней, и вторым ребеночком был черный рысенок,
который тут же убежал в горы, и теперь возвращается по ночам к Идари,
донося обо всем, что делается на небе и на земле. Многие видели этого
рысенка собственными глазами, а солдаты не имеют привычки видеть то, чего
нет. Завелось обыкновение оставлять рысенку у палатки чашку с молоком.
Часто рысенок выпивал ночью молоко, и тогда хозяин палатки танцевал весь
день вокруг копья и кудахтал, как курица, снесшая яичко.
В середине лета Киссур взял столицу "бронзовых людей" и повернул
обратно в Харайн. Местный князь сначала обещал ему проход, но, наскучив
миром в княжестве, длившемся вот уже целую неделю, изменил слову и напал.
Ашидан, младший брат Киссура, и Сушеный Финик разбили его, и он бежал.
После этого дружинники связали князя и повезли его к Киссуру, но по дороге
отпустили, потому что это был человек уважаемый. Киссур поблагодарил их за
верность господину и принял в войско.
После этого они пошли горами кинаритов, а у кинаритов за это время
король был другой, и опять другой, и еще раз другой, как то в обычае у
этих племен. Первый и второй короли, и еще куча каких-то племянников
