Девушку унесли, и Идари пошла за ней.
К ночи поднялся шум: жениха провожали в опочивальню. Янни заплакала и
сказала:
- Право, скажи, что я сегодня нечиста, будь вместо меня!
В пустой опочивальне Идари забилась под подушку и тоже стала плакать.
- Ты что здесь делаешь?
Идари обернулась и обомлела: над ней, высоко подняв рогатый
светильник, стоял Кешьярта, - в боевом кафтане городской стражи, помятый и
немного мокрый.
- Я, - сказала жалобно Идари, - вторая жена вашего начальника. Янни
просила меня сказать, что она нынче нездорова, и что я вместо нее.
Киссур покраснел от гнева, а потом выронил светильник, упал на
постель поперек Идари и стал хохотать, как сумасшедший.
- Что вы делаете, - заверещала Идари, - сейчас сюда придет первый
министр!
Киссур вцепился в ворот кафтана и продолжал хохотать:
- Вот так зятек, - кричал он, - вот так зятек! Ох как я его повешу!
Чареника, бывший министр финансов, всячески желая доказать свою
преданность, забыл упомянуть на женской половине, как о детали совершенно
несущественной, что господин Арфарра отказался от звания первого министра
в пользу Киссура. А Киссур, в свою очередь, опоздал к свадьбе, так как
негодяи из красной слободы сильно задержали его, и в начале пира Арфарра
сидел за столом посаженным женихом, как это часто делают.
На следующее утро Арфарра явился поздравить молодых, и уединился с
Чареникой. Эти двое провели брачное утро вдвоем за бумагами, и от этого
взаимного удовольствия были счастливы.
Когда они выходили из кабинета, им попалась бабка в полосатой кичке и
сказала, что Киссур купается в пруду и от счастья помял угол беседки.
Арфарра улыбнулся, потому что он не очень-то понимал, как можно быть
счастливым из-за женщины, если ты - первый человек в государстве. Чареника
сказал:
- Это хорошо, что Янни ему понравилась, потому что часто браки,
заключенные ради блага государства, кончаются несчастиями из-за холодности
жениха. Ведь у него не было никаких других привязанностей?
- Совершенно не было, - ответил Арфарра.
После этого Арфарра покинул Чаренику, спустился в сад и присел на
мраморный пенек, щурясь и улыбаясь, как кот на солнышке. Тут из-за
беседки, увитой глициниями, вышла девушка, и Арфарра узнал в ней девушку
из Небесной Книги. Арфарра улыбнулся, вспомнив, как она неделю назад,
пряча глаза, совала ему в руку корзинку. Как он тогда ее напугал! Что он
посулил ей тогда? Хорошего жениха? "Если б - подумал Арфарра, - я ее
встретил тридцать лет назад, я бы женился на ней. Может, и сейчас не
поздно?" И Арфарра вдруг странно вздохнул, вдруг поняв, что, вероятно,
даже первый человек в государстве может быть счастлив из-за женщины. А
Идари подошла к старику, стала на колени и сказала:
- Ах, сударь, вы больше, чем колдун!
"Ее любовники будут смеяться надо мной, - подумал Арфарра, - ну и
что?" - положил руку на голову девушки и погладил ее.
- Мы с Киссуром говорили об этом всю ночь, - продолжала Идари, - и
сошлись на том, что вы умеете видеть за вещами и впереди вещей. Потому что
если бы я знала, что Янни выходит замуж за Киссура, я, конечно, не
осмелилась бы вновь попасться ему на глаза. И подумать только, что я еще
кормила вас пирожками, а вы уже все знали! Что с вами, дедушка?
Последние слова Идари произнесла потому, что губы Арфарры вдруг
как-то посерели. Он поднял голову и стал смотреть, как в лучах утреннего
солнца к нему спешит, шагая по-утиному, новый префект столицы Чареника.
- Ничего, - сказал Арфарра. - А теперь беги отсюда, крошка, и никому
не говори того,
