ада.
Секретарь замолк, откашлялся и стал суетиться в бумагах.
- Вот, например, один из них, будучи главой округа в Сониме, послал
людей ограбить торговый караван из десяти судов. Когда же капитан каравана
явился к нему с просьбой о расследовании, он вскричал: "Негодяй! В моем
округе нет разбойников! Я вижу, ты сам по дешевке распродал добро, а
теперь хочешь обмануть своего хозяина!" Он велел бить несчастного капитана
расщепленными палками, тот не выдержал пытки, признался и был повешен.
В Чахаре этот человек усмирял бунт. Как он обходился с крестьянами -
это один вопрос. Из-за спешности дела войска его были наемные. Он окружил
столицу провинции, и накануне штурма ему прислали плату и продовольствие
для солдат. Он задержал раздачу платы до взятия города, и все деньги,
причитающиеся убитым, положил себе в карман. Но мало этого: он изменил
план штурма, и велел брать город в лоб, чтобы убитых было больше!
- Или вот другой негодяй, - продолжал молодой секретарь. Восемь лет
назад он построил мельницу в одном из округов Кассанданы. В округе было
еще три мельницы, и все три были сожжены по его приказу его молодчиками, а
он заломил неслыханные цены за помол. Один местный чиновник, сострадая
народу, выстроил казенную мельницу. Счет за постройку мельницы пошел
наверх. Человек, о котором я веду речь, подкупил кого надо, и счет
вернулся с такою пометой: "Стоимость постройки, указанная в семьдесят
тысяч, явно завышена. Реальную стоимость постройки записать как десять
тысяч. Недостающие деньги взыскать с преступного чиновника. Надобности в
мельнице нет, окупить она себя не может. Посему, дабы не отягощать казну,
продать мельницу за десять тысяч в частные руки, если найдется желающий".
У честного чиновника не было ни гроша - он сгинул в тюрьме, а негодяй
купил и эту мельницу за седьмую часть стоимости!"
- Имя, имя!.. - заорали с галерей и проходов.
- Арестуйте его, - вдруг завизжал Шимана, - это шпион Арфарры!
"Красные циновки" бросились к оратору, но к ним подскочили люди с
красными фонарями в форме орхидей и стали лущить их этими фонарями по
головам.
- Куда прешь, - орали они, - дай послушать!
Молодой человек вскочил на алтарь позади Шиманы и, не обращая
внимания на поднявшуюся суматоху, звонко продолжал:
- Из года в год люди ставили разноцветные свечи перед духами предков.
Этот негодяй через подставных лиц скупил несколько заводов по выделке
синего воска, дал взятку в ведомстве обрядов и церемоний, и чиновники
постановили, что отныне свечи на домашних алтарях должны быть только из
синего воска! Не довольствуясь насилием над живыми, этот человек наживался
на наших предках!
- Арестовать его, - верещал Шимана.
- И-мя, и-мя, - заходилась в крике галерея.
- Пожалуйста, - воскликнул оратор, - первый из негодяев - министр
полиции Андарз, второй - глава красных циновок - Шимана!
Все на мгновенье оцепенели. Святой Лахут стукнул своим посохом о
мраморный пол и возгласил:
- Благословен будет человек, говорящий правду!
- Так какого дьявола, - сказал оратор, тыча пальцем в спутников
Лахута, - вы восстали, когда эта правда была сказана государю?
- Ты кто такой? - удивился один из сопредседателей.
- Меня зовут Киссур Белый Кречет, - отвечал юноша со ступеней алтаря,
- и я пришел сказать тебе, Шимана, что ты напрасно потребовал от государя
два миллиона золотом, обещая не допустить штурма дворца!
И прежде, чем Шимана мог отпереться от этакого обвинения, Киссур в
один прыжок перемахнул с алтаря на стол, за которым сидел Шимана, схватил
бунтовщика за волосы,