- человек, и тогда конституции не
надобен государь. А государь с конституций - это как штаны, жареные в
масле - и съесть нельзя, и носить не хочется. Знаем мы эти штучки с
конституциями в Варнарайне!
Тут чиновник сообразил, что в спорах такого рода словесные аргументы
не бывают окончательными, рассердился и ударил Киссура мечом. Но Киссур
поймал лезвие меча в щель между обухом секиры и крючком, дернул на себя и
вырвал меч из руки чиновника. После этого он подпрыгнул спиной, вскочил на
ноги и нанес чиновнику такой удар, что одна половинка чиновника упала по
одну стороны палубы, а другая половинка чиновника упала по другую сторону
палубы. Киссур оглянулся и увидел, что на корабле нет ни одного живого
человека в кафтане городской стражи, а парчовые куртки едут на лодках
прямо в проломы. "Ого-го, - подумал он, - дело плохо", - сделал прыжок
карпа и ушел в воду.
Киссур плыл под водой, пока не зацепился за парчовую скатерть. Он
посмотрел вверх и догадался, что скатерть свисает с деревянного колеса
одной из лодок, пущенных Андарзом. "А ведь между колесом и днищем должен
быть воздух" - подумал Киссур. Он подплыл ближе и осторожно просунул
голову между лопастями, в узкий и длинный деревянный колодец.
Вскоре наверху послышался шум приставшей лодки и голоса:
- Господин Андарз приказал увести лодку.
Киссур раскорячился и уперся поплотней, плечами в стенку колодца, а
ногами в деревянную лопасть.
Колесо заскрипело. Киссур раздулся от натуги.
- Нет, - сказали наверху, - застряло. Надо нырять вниз.
- Какого беса - нырять! Там дворец грабят! Меня жена вечером спросят
- ты что делал, когда грабили дворец? Что я ей отвечу: тряпку из колеса
тащил? Ты думаешь, дворец каждый день будут грабить?
- Теперь, может, и каждый день, - возразили неуверенно.
Вскоре послышался плеск весел, и лодка со стражниками пошла дальше,
через канал.
Через час Киссур выбрался на палубу. Плоскодонку снесло вниз по
течению, довольно далеко от дворца. Солнце уже садилось в воду. Вокруг
простиралась безбрежная водная гладь, где-то справа торчали игрушечные
домики предместья. Слева начинались Андарзовы болота: Киссур усмехнулся,
вспомнив, что мятежный военный чиновник даже и не пытался брать дворец со
стороны своих болот.
На палубе, глазами вниз, лежал десятник, убитый камнем из катапульты.
Киссур сбросил свой шелковый кафтан и переоделся в полицейскую одежду,
снятую с убитого бунтовщика. "Поистине, - подумал он, - в мире поменялся
местами верх и низ, если бунтовщики одеты в парчовые куртки". Повертел в
руках кинжал с красивой рукояткой в форме свернувшегося пятиглавого
дракона с красными рубиновыми глазами, и сунул в рукав.
Бой был, в сущности, кончен: не было такой силы, которая помешала бы
Андарзу взять дворец. Но Киссуру не хотелось, чтобы про него говорили,
будто он отправился на тот свет, не прихватив с собой какого-нибудь врага.
Нана? Андарза? Шиману? Это уж как получится.
В полдень Киссур подошел ко дворцу первого министра. Золотые двери
были распахнуты настежь, и во дворе раздавали народу мясные пироги,
круглые, как небо, и рисовые пироги, квадратные, как земля. На дверях
повесили табличку: "Первый министр народа". Какой-то лавочник надрывался:
- Снимите! Я ее позолочу!
Киссур пропихнулся к бочонку, с которого раздавали пироги, и взял
себе тот, который с мясом.
Сосед-башмачник пихнул его под локоть и сказал:
- Все, братец! Раньше богачи задабривали чиновников, а теперь будут
задабривать народ!
Двор гудел голосами:
- А что Андарз разрушил стену, так это никакое
