- теперь новая вера. Месяца два назад косили здесь
сено. Вдруг вышел из лесу оборванец, помог. На следующий день бабы пошли в
храм молиться и увидели вот эту самую разорванную плиту. Этот оборванец
уже третий месяц как шляется по провинции, называет себя воскресшим
Арфаррой, но ничего, к мятежу людей не склоняет.
Мелия задумчиво сказал:
- Я видел этого человека. Отец приехал в деревню благословлять
рассаду; там как раз был этот человек. Накануне у отца украли
церемониальную чашу. Отец позвал крестьян и проповедника, и пригрозил, что
накажет всю общину, а бродяжке сказал, что это из-за его проповедей народ
не доверяет установленным церемониям и велел отыскать вора. Побродяжка
собрал всех крестьян, дал каждому по палке и сказал, что у вора за ночь
палка вырастет на четверть.
- И что же, - выросла?
- Нет, но вор не спал всю ночь и в конце концов обрезал палку
настолько, насколько она должна была вырасти.
- Это вряд ли можно назвать чудом, - засмеялся кто-то.
- Несомненно, - сказал Мелия. - Однако если б эти палки роздал я, или
мой отец, или ты, никто бы не поверил, что они вырастут...
- Трудно будет, - сказал кто-то, - этому человеку найти общий язык и
с господами и со слугами. Твоего-то отца он утешил, а что твой отец сделал
с вором?
- Простил, - сказал Мелия, и от досады засунул палец в рот.
Ох! Ну зачем его, Мелию, понесло рассказывать эту историю! Неуемный
его язык! Дело в том, что еще года два назад отец его вынул из казенной
чаши самоцветы и вставил вместо них вареные камни. Крестьяне - они ведь не
понимают, настоящий камень или вареный, а духам урожая все равно. Из-за
этих подменных камней отец и не захотел звать официального сыщика: у
казенных людей на такие дела крысиный нюх. И вот вора нашли, отец уже
собрался его вешать, а яшмовый араван вдруг возьми и скажи: "А ведь эту
чашу воровали дважды: видишь поддельные камни? Друг мой, если ты не
простишь второго вора, придется мне отыскать первого". Ну откуда, мать
твоя баршаргова коза, у этого оборванца умение отличить вареный камень от
настоящего?
- Да, - сказал один из спутников, - стало быть, правда, что по слову
этого оборванца из камней капают слезы, потому что если уж твой отец по
его слову кого-то просил, то куда там камням с их слезами.
Юноши засмеялись и стали наперебой рассказывать байки о чудесах,
потому что, действительно, чудо важная эстетическая категория, хотя верить
в чудеса чиновнику неприлично. Киссур слушал их молча: он не находил
ничего удивительного в том, что убитый колдун воскрес, и только думал, что
ему все же придется убить мертвеца.
В начале весны Шаваш прибыл в Харайн: он ехал инспектировать
исправительные поселения на дальнем юге провинции. В городах его принимали
отменно. Подарки так и сыпались, чиновники только и говорили о блестящих
способностях и безупречных манерах нового члена Государственного Совета.
Приехав в столицу провинции, Шаваш вдруг вспомнил о виденной им два
года назад дочке убитого судьи: нежная была красота. Шаваш
полюбопытствовал. Чиновник доложил, что вдова умерла полтора года назад, а
дочка пошла по рукам. Редкого образования барышня, все плакала и бранила
гадалку, которая обещала ей в мужья блестящего столичного чиновника. В
этот день наместник Ханалай устроил для Шаваша пирушку, позвал лучших
девиц. Девицы закидали Шаваша цветами, шутили, пели - молодой чиновник
сидел грустный, не выбрал ни одной. Девицы тоже чутко опечалились, - ведь
удайся им разохотить инспектора, то и цена была бы им отныне выше.
Наутро Шаваш вышел на
