и чадили в утреннем тумане, городские
ворота были только-только открыты, возле них стояла цепь солдат. Киссур
изумился такой прыти: затем он, однако и переодевался в желто-зеленое.
- Пропустите, - нагло обратился Киссур к офицеру, взмахнув
трехцветным лопухом.
- Ты из охраны первого министра? - ухмыльнулся офицер. Киссур кивнул.
В тот же миг Киссура подхватили под руки, а офицер с удовольствием ударил
его наотмашь.
- Киссур Белый Кречет? - переспросил Нан. Что ж - это объясняет,
почему он вернулся за своим кинжалом.
Государь лежал в постели, а Нан и молочный брат Варназда, Ишим,
сидели на ковре у изголовья. Был уже день, но в спальне было темно. С
потолка глядели звезды, луны и несколько богов.
- Где Харрада, - спросил государь. Он слегка задыхался. Я хочу... Я
его...
Господин Нан мягко, но с подробностями стал рассказывать, что
случилось с юным сыном первого министра. Варназд закрыл глаза. "Песок из
канавки набился мне в горло"... Киссур принял меня за вора. Он не знал,
что я тоже собираюсь отомстить.
- Скольких человек он убил, - спросил государь.
- Одиннадцать. Харраду, Расака, еще восьмерых в зале, и слугу,
который нес пирог. Расак был, говорят, юноша бедный и рассудительный. Он
два раза вешался, чтоб не быть с Харрадой, а в тот раз нарочно увел своего
дружка, и выпросил у него вам двоим прощение. Киссур убил Расака первым, а
Харраду - последним. Меч прошел через позвонки и потроха, и ушел в пол
так, что я потом еле выдернул. После этого он огляделся и взял свой
кинжал. Еще он взял гуся и лепешку, он ведь был голоден.
Государь лежал, уткнувшись в подушку.
- Какой ужас, - сказал он.
Нан засмеялся в темноте.
- Киссур Белый Кречет опередил вас, государь.
- Как вы смеете, сказал Варназд, - я приказал взять его живым, я
хотел... государь замолк. Нан и Ишим тоже молчали.
- Что было дальше, - сказал государь.
Нан понизил голос.
- Говорят, он был ранен. На тропинке, которой он шел к воде, капли
крови... Он мог перебраться на другой берег только вплавь, а ведь сейчас в
воде очень холодно...
Варназд опять стал плакать, потом заснул.
Нан вышел из государевой спальни, покусывая губы. Государь только и
спрашивал, что об этом Киссуре! Великий Вей, - разве справедливо, если
этот варвар станет соперником Нана в любви к государю! Но, увы, был только
один человек, - Шаваш, секретарь Нана, которому Нан мог сказать, что было
б хорошо, если б Киссур утонул, как бы ни обстояли дела на самом деле. Но
Шаваш как сквозь землю провалился.
Государь Варназд проснулся вновь где-то среди ночи. Раздвинул полог.
Ему было больно и жарко, небосвод на потолке кружился и падал вниз.
- Господин Нан, - в ужасе закричал Варназд.
Дверь мгновенно приоткрылась, чиновник скользнул внутрь, вновь сел у
изголовья и взял руку. Варназду сразу стало покойней. "Если бы мать хоть
иногда так приходила ко мне" - подумал он. Вдруг он вздрогнул.
- Нан, - зашептал государь, - скажи, мне достаточно одного твоего
слова: брал ты двести тысяч от некоего Айцара или нет? И замышлял ли он
заговор? Или нет - не говори... Только не лги...
- Заговора не было и быть не могло, - ответил чиновник, - а деньги я
взял.
Заговор, однако, был. Черт бы побрал человека по имени Дональд
Роджерс!
- Почему?!
- Потому что два умения равно необходимы чиновнику - умение брать
взятки и умение толковать о справедливости. Потому что если бы я не взял
этих денег, господин Айцар, ни в чем не виноватый, сказал бы: "Этот
чиновник ведет себя вызывающе", - и я бы погиб.
