мужа выставят с должности и с шестидворки".
- Что такое? - спрашивали в толпе.
- А вот этот щеголь, - объясняли, - вздумал приставать вон к той, в
кофточке с мережкой, она его возьми и окати.
- Ба, - сказал кто-то, - да в кофточке с мережкой - это Изана. Станет
она такого окатывать! Она каждый месяц в новой юбке ходит - откуда у
честной женщины каждый месяц новая юбка?
- Ничего подобного, - говорили дальше, - этот чиновник ходил к дочери
министра. Отец ее узнал об этом и нанял людей, чтобы покрыть его грязью
перед народом.
- Братцы, - вопили в харчевне напротив, - где оборотень?
Женщина в синей кофте сказала решительно, что надо бы платье
простирать и просушить, но ведь на это уйдет столько времени, а господин
чиновник, верно, торопится с важным визитом. Другая, помоложе, в кофточке
с мережкой, завела синие глаза и начала плакать. Шаваш почтительно
поклонился и сказал, что важного визита у него нет, что он очень рад будет
вымыться и подождать, пока высохнет платье; только вот напишет приятелю
записку, чтобы тот не волновался.
Шаваша с поклонами и охами провели в дом. Чистенькие стены,
деревянная лестница скрипит, как сверчок; пыль и полумрак от книг и
закрытых ставен. Шаваш поглядел на горку зерна перед черепахой Шушу и
подумал, что в этом доме, верно, только боги едят, как следует.
Девушки, разумеется, на обеде не было. Было большое смущение, потому
что по записке, отправленной Шавашем, в дом пришел мальчишка с корзинкой.
В корзинке был маринованный гусь, холодная баранина, нарезанная дольками,
жареная кошка, пирог, печения, фрукты и два кувшина белого вина.
Хозяин вышел к обеду в строгом мышином кафтане:
- Да, сударь! Внучка моя слишком неосторожна, да и молодые чиновники
в нынешнее время легкомысленны. Говорят, к такому способу прибег герой
"Повести о Ласточке и Щегле".
"Ну, почтительная внучка", - ахнул Шаваш.
Старик насмешливо поглядывал на него за обедом. Шаваш ничего не ел,
был рассеян и все время норовил поворотиться глазами к занавеске, ведущей
на женскую половину. Занавеска колыхалась, и за ней хихикали.
Помыли руки, принесли чай. Старик осведомился о семье и должности
Шаваша. Шаваш отвечал, что он - сирота и секретарь господина Нана, нового
начальника парчовых курток в западной части Верхнего Города. Старик про
себя усмехнулся. Всякий богатый - либо вор, либо наследник вора. Этот,
стало быть, не наследник.
Потянулась приличествующая случаю беседа о процветаниях государства и
добродетели человека, и чем дальше она длилась, тем больше Шаваш
раздражался. Старик был из той самой, ненавистной Шавашу породы людей,
которые разглагольствуют о том, что истинное богатство - не в увеличении
имущества, а в ограничении желаний, и которые осуждают взяточников,
главным образом потому, что сами ни разу не были на таком месте, где им
предлагали взятку; И чем больше Шаваш раздражался, тем больше улыбался он
собеседнику. Внезапно Шаваш спросил:
- Я, простой секретарь, не могу сравниться с вами в познаниях.
Скажите, если бы вы точно знали, что в ойкумене действует некоторая тайная
сила, совершенно, однако, не отраженная в донесениях и отчетах, что бы вы
сказали об этой силе?
Ученый ответил с улыбкой:
- Логически рассуждая, такая сила должна быть всемогущей. Вопрос ваш,
впрочем, тонок и напоминает определение бога, данное Инаном. Инан
доказывал всемогущество бога именно тем, что тот умеет скрывать от
недостойных любые доказательства своего существования.
"Бес бы тебя побрал с твоими богами" - подумал чиновник.
Наконец явилась
