- Значит, - сказал Нан, - этот крик не потревожил вас?
- Еще как потревожил, - возмутился секретарь, - мне пришлось
перебелить целый лист, а ведь я уже почти дописал его!
- Но за дверь вы не выглянули.
- И не подумал, - пожал плечами Иммани. - Я не хочу сказать, что
смерть простолюдина - это неважно, но ведь если каждый раз, когда кто-то
умирает, переставать писать доклады, то дела в ойкумене остановились бы
вовсе!
И повернулся к Андарзу:
- Ваша честь, умоляю отодрать этого бесенка как следует! Он нарушил
своим криком сочинение документа, испортил гербовый лист!
И, кланяясь, подал Андарзу доклад.
Андарз посмотрел на Шаваша. Глаза его стали холодные и пустые. Андарз
взял переписанный доклад о сорока страницах, перелистал его и, - разорвал.
- Вам, господин Иммани, за отсутствие сострадания, придется
переписать доклад еще раз. А ты, маленький бесенок, иди на конюшню и
скажи, что тебе за недостойное поведение причитается двадцать палок.
Шаваш вздохнул и пошел на конюшню.
У выхода из дому его нагнал Нан, наклонился к мальчонке и прошептал:
- Было бы в высшей степени подозрительно, если бы весь этот переполох
сошел тебе с рук. Убийца мог бы начать охотиться за тобой. Но за каждый
удар ты получишь по серебряному ишевику. Ясно?
- Господин, - прошептал Шаваш, - прикажите, чтобы мне дали тридцать
палок.
Вернувшись к Андарзу, Нан вздохнул и сказал:
- С этим я к вам и спешил. Я навел справки и выяснил, что Ахсай
накануне смерти был в "Красной Тыкве". Это не бог весть какое заведение,
но это вовсе не притон, как он вас уверял. Как видите, его сообщник вовсе
не принадлежал к той публике, которая ошивается в притонах. Я также
разузнал о ссоре. Хотел арестовать и допросить привратника, но узнал, что
он ушел в вашу усадьбу. Поспешил за ним и, как видите, опоздал.
- Почему они назначили встречу в "Красной Тыкве" - сказал Андарз, -
если они знали друг друга?
- Именно потому, что знали, - усмехнулся Нан. Ахсай понимал, что
человек, который украл такое письмо у собственного господина, может отнять
у него деньги, а письмо не отдать. А преступник понимал, что Ахсай может
отнять письмо, а деньги оставить себе, - и жаловаться будет некому. Вот
они и выбрали людное место, где никто из них не стал бы поднимать скандал.
- Теперь я понимаю, что случилось, - проговорил Андарз. - Преступник
увидел, что Ахсай ушел, нагнал его в пустынном месте и предложил завершить
сделку. Ахсай протянул ему чеки, а преступник подумал: "Ведь цель моя -
получить деньги, а не отдать письмо! Так стоит ли мне расставаться с ним!"
Взял деньги и прикончил Ахсая, опасаясь, что тот проговорится.
- Да, - сказал Нан, - может быть, так оно и было. А этот мальчишка,
Шаваш, - как он к вам попал?
Андарз рассмеялся и стал рассказывать.
Шаваша отлупили не очень больно. Секретарь Теннак громко сказал, что
господин Андарз не стал бы пороть Шаваша, если бы не господин эконом и не
секретарь Иммани. Эконом, услышав об этом, назвал Теннака "варваром, не
ведающим приличий".
Поздно вечером в каморку, где лежал Шаваш, заглянул господин Нан,
вытащил белую тряпочку и вложил ее в руку мальчишки. Шаваш пересчитал
деньги и увидел сорок маленьких серебряных монет, украшенных с одной
стороны портретом государя, а с другой - журавлем, птицей благочестия -
вдвое больше, чем было обещано.
- А вы бы, - спросил Шаваш, - взяли деньги за то, что вас пороли?
- Непременно, - ответил чиновник. - Все мы даем пороть себя за
деньги. Разница же между нами та, что одни дают пороть себя за грош, а
другие
