Потом он встал и прошел во внутренние покои. Нашарил потайную
дощечку в алтаре: дощечка отскочила: за ней, перевязанная золотой
ленточкой, лежала сандаловый валик. На валик были навиты письма на
необычайно плотной, лазоревого цвета бумаге. Каждое письмо старик
аккуратно пометил номером: семнадцатого письма не хватало. Нарай опустился
перед алтарем на колени и заплакал.
Так он плакал довольно долго, а потом запер потайную дощечку и
отправился во дворец.
Вот так кухня была в доме господина Андарза! Кухня, где встречались
продукты со всех пяти сторон света! Были там и козы, висевшие рядком на
закопченных балках, и копченые индейки с нежным мясом цвета хурмы, и утки
с янтарной корочкой; были финики из Иниссы и орехи из Чахара, павлины из
Аракки и рябчики из Верхнего Варнарайна; были бочки с морскими желудями и
пурпурными улитками, и, конечно, были мешки с рисом и просом, круглые
кадушки с вином и квадратные - с маслом, длинной чередой тянулись к кухне
подводы с капустой и рисом, бежали посыльные с подарками, и дышали жаром
устья печей с налепленными внутри лепешками. Так много было всего этого
добра, что после того, как треть разворовывали, а треть раздавали бедным,
оставалось целая прорва на трапезы и подарки: этим подаркам эконом Дия вел
строгий учет и записывал в особую книгу.
Когда утром Шаваш явился в кухню, эконом Дия дал Шавашу корзинку и
подзатыльник и велел отнести корзинку в осуйский квартал господину
Айр-Незиму.
Шаваш отправился в путь. У синих ворот, через которые ходили слуги,
была будка, а в будке сидел привратник, проверял входящих и вырезал на
головках сыра изображения Исии-ратуфы. Такой сыр охотно покупали перед
праздниками, и стоил он в пять раз дороже. Привратник был старый человек,
с лицом, сморщенным, как скорлупа грецкого ореха, и в глазах его было
много черных воспоминаний и мало светлых.
Шаваш поставил корзинку на землю, вытащил из-за пазухи недоеденную
лепешку и угостил старика.
- А что, спросил Шаваш немного погодя, - разве господин Иммани тоже
раб?
- Господин Иммани не любит, когда об этом говорят, - сказал старик, -
а только лет десять назад он сделал покражу в казне, и когда все дело
открылось, ему угрожала веревка и топор. Но он отдался под покровительство
брата Андарза, Савара, и государыня Касия махнула рукой и сказала: "Пусть
Савар его берет и делает с ним что хочет. Для такого человека рабство
будет хуже смерти." А после смерти Савара Андарз его унаследовал.
- То-то он такой злой, - сказал Шаваш.
- Да, - сказал старик, - злой - это правда. Все-таки у чиновников,
говорят, пять душ, а у простолюдинов - только три. Легко ли человеку с
пятью душами стать рабом?
- А господин Теннак - тот добрый - сказал Шаваш. Отчего это у него
пальцы порезаны?
- Неужели ты не видел представления "Андарз и пятеро варварских
князей?"
- Я видел, - сказал Шаваш, - только я не помню там ничего об
искалеченных пальцев.
Старик покачал головой, изумляясь невежеству молодежи, и сказал:
- Когда Теннаку было тринадцать лет, его родичи отослали его
господину для казни, а господин не стал его казнить. Через два месяца
господин сидел в палатке наедине с Теннаком, и вдруг в палатку ворвался
убийца и ударил господина ножом в грудь: на господине был кафтан,
распахнутый у ворота, а ворот был обшит золотой нитью так плотно, что
кинжал сколько по золоту вниз. Господин было перехватил убийцу за руку, а
убийца еще раз ударил господина, на этот раз в горло. Но, так как господин
держал убийцу за руку, удар пришелся немного
