105

в сортире», – подумал Панков.

          ***

        Ниязбек ждал его в кабинете президента. Он сидел за столом, положив поперек полированной столешницы автомат. Он был в том же камуфляже, что и утром, но успел побриться и вымыться.

        В кабинете были семь или восемь человек, и самой примечательной деталью обстановки была огромная куча денег, вываленная прямо на ковер. Деньги были в основном доллары, но коегде Панков видел радужные пачки с рублями. Панков вытаращил глаза и спросил:

        – Это что?

        – Деньги, – сказал Ниязбек, – мы везде нашли деньги. В каждом кабинете. Наверное, они считали, что это самое надежное место.

        – И это отовсюду? – спросил Панков, показывая на пачки.

        – Нет. Это из этого кабинета. Там за комнатой отдыха сейф, я тебе покажу.

        Панков захлопал глазами. Он, конечно, знал, что президент республики взяточник. Он понимал, что счет украденным деньгам идет не на десятки, а на сотни миллионов. Но черт возьми! В здоровенной куче на полу, по прикидке финансиста Панкова, было миллионов двадцать долларов! А счета? А офшоры? А турецкие банки? Если это – сдача, то каков же тогда счет?

        – Сколько человек убито при захвате? – спросил Панков.

        – Так. Немного, – ответил Ниязбек, – кто хотел, тот сбежал. Нетрудно было.

        – Где сыновья президента?

        – Они живы.

        – И что ты хочешь?

        Ниязбек протянул ему лежавшую под автоматом бумагу.

        – Вот обращение кабинета министров республики. Они требуют отставки президента Асланова.

        – И сколько министров его подписали?

        – Все, которые были в здании, когда я его захватил. И все, которые захватили его со мной.

        – Это ваше единственное требование?

        – Мы требуем расследования бойни в ХаронЮрте. Мы требуем расследования всех случаев, когда жители республики пропадали без вести. Мы требуем расследования громких убийств чиновников и депутатов.

        – В половине этих убийств виноват ты сам.

        – Мы будем расследовать другую половину.

        Панков обежал глазами кабинет и вдруг заметил одну деталь, которая должна была бы броситься ему в глаза куда раньше, если бы не куча денег на ковре. За спиной Ниязбека не было никакого знамени. Панков встречался с президентом достаточно часто, чтобы запомнить, что за спиной Ахмеднаби всегда стоит российское трехцветное знамя с золотыми кистями, и рядом с ним – трехцветное же знамя республики, на котором синяя полоса была заменена зеленой. Президент очень любил фотографироваться на фоне обоих знамен. Сейчас они кудато делись, и Панков снова с содроганием вспомнил зеленые полотнища в окнах.

        – Это все?

        – За последний месяц в республике без суда и следствия пропали сто двадцать человек. В ХаронЮрте нашли двадцать четыре трупа. Все остальные содержатся в подвалах ФСБ и на базе Арзо. Мы требуем их освобождения.

        – Я хочу говорить с заложниками, – сказал Панков.

        – Здесь нет заложников, кроме Гамзата и ГазиМагомеда. Все остальные здесь добровольно.

        Панков вскинул голову. Ниязбек намеренно лгал. Наверняка какаято часть чиновников или депутатов, близких Аслановым, сумела сбежать из Дома на Холме. Тем более что у них была охрана, и эта охрана была вооружена. Наверняка какаято часть людей осталась здесь добровольно: либо они вообще тяготели к Ниязбеку, либо решили, что победа будет за ним.

        Но наверняка были люди – может, дюжина, может, две, – которые были родственниками или конфидентами Аслановых, которые не успели сбежать и которые никогда бы не стали на сторону Ниязбека. Было очевидно, что Ниязбек их не отпустил: вопервых, глупо отпускать тех, кто тут же примется созывать своих вооруженных сторонников, вовторых, неплохо дезорганизовать противника, намекая ему, что его близкие