спросил корреспондент, – как получилось, что террористы проникли в город в таком количестве?
– Им помогла ФСБ, – коротко ответил Рыдник.
– Вы хотите сказать, что ваши подчиненные…
– Не подчиненные. Я сам. Я сам санкционировал эту операцию. Какой чекист не хочет отличиться, предотвратив крупный теракт? Вот и я хотел предотвратить теракт. Правда, вышло немножко не по-моему.
Савелий Рыдник скрестил руки и улыбнулся в телекамеру. Он был абсолютно спокоен.
– Это правда, что после неудачного штурма Хасаев выдвинул новые требования?
– Требования старые: независимость Чечни. Угроза новая: он угрожает отравить город.
– Вы неоднократно заявляли, что это невозможно.
– Это возможно. На заводе находится три с половиной тысячи тонн сероводорода, который представляет собой чрезвычайно опасный яд.
– Готов ли Кремль выполнить условия Халида Хасаева?
– Хасаев никогда не верил, что Кремль пойдет на поводу у террористов. У него изначально была другая цель. Он планировал уничтожить город и обнародовать данные о причастности ФСБ к теракту. Он был намерен доказать, что все это устроил Кремль как повод для введения в стране чрезвычайного положения.
Генерал усмехнулся и продолжал.
– Я обращаюсь к тебе, Халид, – сказал он, – я уверен, что ты смотришь этот эфир. Все кончено. Ты можешь убить половину жителей этого города, но ты уже не можешь победить. Я признаю, что торговал вместе с тобой людьми. Я признаю, что ты использовал моих офицеров, чтобы получить документы и оружие. Я вынужден признать, что спровоцировал подготовку крупного теракта, потому что я хотел раскрыть его в последний момент и не знал, что это за теракт и какого масштаба. Я признаю, что мы санкционировали непродуманный штурм только для того, чтобы оставить в своей швейцарской фирме деньги, переведенные тебе заложником. Но тебе не удастся доказать, что ты действовал по указке Кремля. Твой план провалился. И если ты сейчас уничтожишь Кесарев, ты докажешь миру только одно, что чечены – нелюди. Я-то это знаю давно.
Рыдник отцепил микрофон и пошел прочь от камеры. Оператор растерянно замер.
– Снимай, снимай, как он уходит! – зашептал Максимов.
Рыдник подошел к «Лендкрузеру». Два его зама шарахнулись вбок, делая вид, что незнакомы с начальником. В глазах военных была откровенная паника. Майор Яковенко курил, опершись о капот джипа, и зрачки его были задернуты изнутри светонепроницаемыми шторками. Рыдник обернулся к Яковенко.
– Пять минут до начала операции, – сказал генерал, – и теперь у тебя есть шанс.
Майор кивнул и исчез за линией оцепления. Рыдник запрыгнул на заднее сиденье машины и коротко приказал:
– В штаб.
В коридоре штаба Савелию Рыднику навстречу попался вице-адмирал Соколов, с широкой, украшенной медалями грудью и обширным, как у авианосца, задом. Завидев Рыдника, командующий флотом совершил противолодочный зигзаг и с упреждением ушел в туалет. Уже у самого кабинета Рыдник бросил на пол и раздавил каблуком запищавший было мобильник.
Дверь за ним повернулась на ключ.
Он долго и тщательно мылся в уборной, смывая с лица желтый телевизионный грим. Потом вернулся в кабинет и достал пистолет.
Пистолет был получен за операцию по освобождению заложников из Кесаревского ОМОНа. Первую операцию, за которую Рыдник разделил деньги с Халидом. Рыдник заколебался, не стоит ли ему написать записку, но справедливо решил, что его предсмертное объяснение видели только что в прямом эфире несколько миллионов телезрителей.
Когда вдали затрещали выстрелы, Рыдник сунул пистолет в рот и нажал на курок.
* * *
Данила Баров не видел девятичасового эфира, но он слышал его. Перегородки между комнатами были картонные, и телевизор в комнате, занятой боевиками, говорил очень громко.
На тумбочке
