эту реальность в лицо, но даже тут, при столкновении действительности и их собственного «эго», «эго» победило.
– Вы хуже Халида! – заорал Карневич.
– Мы займемся этим человеком, – сказал и.о. прокурора.
Двое спецназовцев подошли к бывшему заложнику, заломили ему руки и потащили вон. Плотников наклонился к губернатору и что-то зашептал ему на ухо. Яковенко сидел достаточно близко, чтобы расслышать: «Пособник боевиков… Недостаточная бдительность… вот она, связь между Западом и террористами…»
Через мгновение Плотников и губернатор поднялись и исчезли в проеме двери. Генерал Плотников только что одержал первый успех: он арестовал пособника террористов еще до конца операции, и пособником этим оказался не кто иной, как американский директор захваченного завода, подписавший с Халидом Хасаевым договор на монтаж систем безопасности завода. Это было прямое доказательство связи Хасаева с силами, которые вот уже семьдесят лет стремятся расчленить страну!
– Совещание закончено, – распорядился начальник штаба Рыдник. Генералы и полковники начали поспешно вставать. – Яковенко и Травкина прошу остаться.
Из аудитории уже только что не бежали. Никто из генералов не горел желанием присутствовать при том, как начальник штаба будет отрывать головы двум подчиненным офицерам. К тому же Яковенко готов был побиться об заклад: каждый из них, с негодованием отметая инсинуации заокеанского коммерсанта, сейчас побежит проверять выданный ему противогаз.
Внезапно Яковенко сообразил, что эти останутся в живых. Сероводород – это вам не какой-то хитрый химический подвох, от которого превращаются в жижу внутренности и лопается кожа, от него спасет любой противогаз, и для себя противогазов руководители операции раздобыли достаточно. Они будут сидеть, похожие на резиновых свиней с пятачками вместо носа, и смотреть, как умирают те, кого они должны защищать.
Яковенко и Травкин остались наедине с начальником штаба.
– Хотите еще говна добавить? – спросил Рыдник.
Яковенко молчал. Он и его люди были приговорены к смерти. Если б Хасаев добивался только независимости Чечни – тогда был бы шанс. Один из ста или даже один из пятидесяти. Каждый человек, даже исламский фанатик, даже смертник – хочет жить, и на этом стремлении жить основываются все методы борьбы с террором. Даже шахид медлит нажать на кнопку, считает, что все обойдется, и его тело, вопреки его мозгу, надеется, что между жизнью и смертью он сможет выбрать жизнь и все равно победить.
Хасаев расставил фигуры так, чтобы победить в любом случае. Он не будет колебаться. Оставалось только надеяться, что кнопка, которая выпустит газ, одновременно взорвет и мазутовозы. Потому что его люди тоже будут в противогазах, и слишком страшно было бы, если б в ополовиненном сероводородом городе, кроме руководителей операции, остался бы в живых и спецназ ФСБ…
– Возвращаюсь к моему первому вопросу, – сказал Рыдник, – у вас есть изменения в плане штурма?
– В плане штурма у меня изменений нет, – спокойно ответил Яковенко.
– Ты по-прежнему готов возглавить захват факельной установки? – уточнил Рыдник у Травкина.
– Да.
Рыдник взглянул на часы:
– Как начальник штаба я переношу время операции на семь часов вперед и назначаю штурм на двадцать один пятнадцать. Это приказ.
Яковенко вздрогнул, словно его ударили под дых.
– Но это безумие! Это через час!
– Вы не готовы?
– Мы готовы, но…
Палец начальника штаба уперся в грудь Яковенко.
– Операция будет удачной. На неудачу мы не имеем права. Командуешь ею ты, и если в девять четырнадцать ты решишь, что штурм не имеет шансов, ты можешь его отменить.
Начальник штаба резко встал и вышел в коридор. Травкин и Яковенко переглянулись.
* * *
Генерал Рыдник прошел мимо офицеров, толпившихся
