в себя внутри отсека и долго соображал, какой сейчас год и куда его ранило. БТР свернул с шоссе, перевалил через придорожную канаву и, проминая кустарник, вполз на железнодорожную насыпь.
Машина чихнула раз и другой, дернулась и заглохла. Водитель еще раз нажал кнопку пуска. БТР заурчал, дернулся, словно его ударили током. – и заглох снова.
– Вперед! Вперед! – заорал генерал. Халид пришел в себя – почти.
– Солярка кончилась, – сказал Халид.
Пассажиры начали пьяно материться.
– Да какое кончилось, – возмутился генерал Шлыков, – еще литров пятнадцать…
– Вылезаем, – сказал Соболев.
Пьяный экипаж выбрался из машины. Халид вместе с Соболевым вытащили генерала. Была уже ночь. БТР, перевалившись за рельсы двумя парами ведущих осей, торчал почти поперек пути, и в трех метрах за ним рельсы превращались в мост, а насыпь ныряла вниз, к остреньким камням речушки.
Халид открыл машинное отделение и отвинтил крышку, расположенную внизу бензобака. Жидкость оттуда стала стекать на землю.
– Солярка кончилась, – повторил Халид, – вода осталась.
Как и почти всякое дрянное армейское топливо, солярка, которую залили в баки машины, была на треть разбавлена водой. Так как дизельное топливо было легче воды, плавающий заборник впрыскивал его в систему до той минуты, пока не дошел до водно-дизельной взвеси, находившейся на самом дне бака. Как только вода попала в систему подачи, БТР встал.
Усольцев, опершись о вздернутый нос машины, блевал между шпал. Московский полковник, будучи извлечен на воздух, что-то пробормотал и тут же уснул. Остальные участники пирушки были не в лучшем состоянии.
Халид сообразил, что они застряли примерно в том же месте, где пересекали пути в прошлый раз. Вынул из кармана телефон и протянул Усольцеву.
– Звони в часть, – сказал он.
– А?
– Звони в часть, пусть срочно везут соляру. Я поменяю фильтры, а они привезут соляру.
– А?
Соболев вырвал у Халида телефон и принялся нажимать на кнопки.
Из бака вылилось два ведра воды. По счастью, конструкторы машины хорошо знали специфику снабжения как в условиях фронта, так и в условиях воровства, и на двигателе стоял спецфильтр, отделявший воду от топлива. Халиду пришлось снять оба фильтра и топливопровод. Очистка системы заняла минут пятнадцать.
Когда Халид спрыгнул с брони, Усольцев вместе с рубоповцем пели, держась за руки. Солярки нигде не было видно.
– Позвонили? – спросил Халид.
– Они там все пьяные, – заорал Соболев, – они там все в ж… пьяные! Вот приеду, глаза на жопу натяну и моргать заставлю!
И в эту секунду Халид увидел желтый глаз поезда. Он шел вдали по берегу моря, изгибаясь по гигантской кривой, и генерал Шлыков за его спиной изумленно охнул, заматерился и протрезвел.
– Валим к черту! – заорал замкомандующего округом.
Взгляд Халида упал на полковника из Москвы. Тот лежал на насыпи ничком, обняв последнюю пятилитровую канистру с рисовым спиртом.
– Оттаскивай его! – заорал Костя Покемон.
Из раскрытого люка высунулся Усольцев. Халид вскочил на броню с канистрой.
– Лей самогонку, – заорал он менту, – лей в бак, кому сказал.
Усольцев в ужасе выдирался из люка.
– Бежим! – орали на насыпи в три глотки.
– Я залью, – сказал Соболев, хватая канистру.
Халид спрыгнул в люк и скользнул на водительское место.
– Лей, твою мать!
Замначальника РУБОПа трясущимися руками лил самогонку, расплескивая половину мимо.
Электричка заорала дурным голосом, заметив темную массу на путях, и стала снижать скорость. Халид в машине лихорадочно жал на кнопку пуска.
– Выпрыгивай, – надрывался снаружи мент.
Халид нажал на кнопку еще раз, и в двигателе грохнуло оглушительным треском стартующей ракеты. Спирт, впрыснутый под чрезмерным для него давлением, не загорелся, а взорвался. Машину
