168

мать! – только и вымолвил потрясенный начальник МВД.

        Цой стоял, как будто обратившись в соляной Столб. Он стоял так довольно долго, и очнулся оттого, что охранник дергал его за рукав.

        – Константин Кимович, – сказал охранник, – насчет совещания с губернатором в полдвенадцатого. Позвонить? Сказать, что вас не будет?

        Цой вынул из кармана платок и промокнул глаза: они слезились, то ли от яркого солнца, то ли от яркой вспышки.

        – Позвони, – ответил Цой, – скажи, что я приеду. Скажи, что не приедет Фаттах.

          ***

        Стук в дверь разбудил Дениса в семь утра. Денис рывком перевернулся и сел в кровати. Он лежал на втором этаже отданного Грише дома, в небольшой гостевой комнатке. За окном было темно и сыро, холл за отворенным прямоугольником двери светился ярким белым светом, и на этом ярком свету, как бабочка на стекле, был распят силуэт Гриши.

        – Денис. Спустись вниз.

        Гриша исчез раньше, чем Черяга проснулся до конца, но паника в его голосе была такая, что Денису представилась совершенно однозначная картина: танки на площади перед заводоуправлением и Цой в камуфляже.

        Денис коекак застегнул штаны и выскочил вниз.

        В гостиной, несмотря на поздний час, горел свет. На столе громоздились остатки вчерашнего, вернее, сегодняшнего пиршества: хвостики от колбасы, вспоротая банка с оливками, да поллитровка водки, без которой начальник УВД был неспособен к обсуждению какихлибо проблем.

        На диване сидел растрепанный человек в грязных джинсах.

        Денис пригляделся и узнал Лешу Крамера.

        – Что такое? – спросил Денис, – что случилось?

        – Он не взорвался, – вскрикнул Крамер, – не взорвался!

        Денис недоуменно повернул голову к Грише.

        – Наш добрый знакомый Леша, – сказал Епишкин, – два часа назад стрелял по особняку Цоя из противотанкового комплекса «метис». Снаряд не взорвался. Охранники стреляли в Лешу, не попали.

        Денис открыл рот и закрыл его. Он мгновенно представил себе, каковы были бы последствия удачного выстрела. Второй этаж особняка выгорел бы начисто в доли секунды. Первый сгорел бы секунд через тридцать. Значит, погиб бы сам Цой, погиб бы сучонок Олжымбаев, погиб бы десяток охранников и администратор гостиницы. Погибли бы девицы, которых почти наверняка привезли к заезжим москвичам, – размер скандала не поддавался бы описанию.

        – Окей, – сказал Денис, внутренне холодея, – ты стрелял в Цоя. При чем тут мы?

        – Вы меня в это дело втравили, вы и вытаскивайте.

        – Мы?!!

        Крамер вскочил.

        – Слушай, парень, соскочить хочешь, да? Мы с тобой встречались? Встречались. Ты мне что сказал?

        У Дениса было ощущение ночного кошмара. В следующую секунду он ясно понял, что происходит. Никакого покушения не было. Если Крамер и стрелял по особнячку, то только для вида. После того, как Денис отказал Крамеру, бандюк пришел к Цою и попросил те же деньги, но уже за то, чтобы посадить Дениса. И сейчас люди, сидящие в кустах гдето за пределами поселка, а может, даже внутри скверно охраняемого периметра, пишут весь разговор между Денисом и предполагаемым убийцей.

        – Я тебе сказал, чтобы шел вон, – ответил Денис, – что мы такими делами не занимаемся.

        – А если я покажу на следствии подругому? – скривился в безумной усмешке Крамер.

        – Погоди, Леша, – успокаивающе сказал Епишкин.

        Гриша взял со стола бутылку и налил Крамеру половину стакана. В другой стакан набулькал себе.

        – Давай выпьем…

        Крамер швырнул стакан на пол и вскочил с дивана. В руке его блеснул ствол.

        – Споить меня хочешь? – заорал Крамер, – не выйдет. Ты понял, тебе конец и твоему сраному комбинату! На моей спине решили проехать? Развести меня? Кому нужен труп Цоя был? Вам! Я вам не