159

перед мостом стоял бетонный надолб и пост со службой безопасности ГОКа. Служба безопасности осматривала машины и тут же на месте одобряла их проезд по мосту.

        На железнодорожной платформе дежурили угрюмые парни в красных повязках, а площадь перед заводоуправлением была сплошь перекопана. В результате строительных работ к заводоуправлению вел длинный и узкий, как чулок, проезд, огороженный со всех сторон бетоннымм блоками и проволочными сетками с красными фонарями. Устье проезда запирал шлагбаум, и ехать по нему надо было метров двести.

        Посередине проезд рассекала свежевыкопанная траншея со спешно наведенным мостом из досок. Траншея живо напомнила Денису ров, опоясывавший средневековый замок, а сам проезд – мышеловку, – длинный и узкий проход между Собственно воротами и двором замка, устроенный специально как ловушка для ворвавшихся внутрь врагов. Это было даже удивительно, как сходные по духу эпохи прибегали к сходным архитектурным решениям.

        Во дворе трехэтажного здания заводоуправления стояли два автобуса с ахтарским СОБРом. Ктото от нечего делать разложил костер; парень в камуфляже играл на гитаре, в воздухе разносился упоительный аромат свежего шашлыка, а над костром и над спящим городом плыла желтая и равнодушная к людям луна.

        Одна из фигур, скорчившихся у костра, поднялась навстречу подъехавшему «лендкрузеру». Денис признал Гришу Епишкина, – Ахрозов до сих пор лечился в Москве, и обязанности его исполнял Гриша. В горном деле Гриша не смыслил ни уха, ни рыла, но сейчас для ГОКа наглость была важней профессионализма. Они дружески обнялись. Гриша был абсолютно трезв, и это радовало.

        – Вот, готовимся, – сказал Гриша. – Траншею видел?

        – Видел, – кивнул Денис.

        Он не стал говорить Грише, что полгода назад на Барбалыкском разрезе против Цоя тоже выкопали траншею. И расставили вокруг водометы. Альбинос форсировал траншею на танке.

        – А где Настя?

        – В Черловске, – сказал Гриша, – неспокойно тут. Вон, вчера автобусы приезжали. С демонстрацией против грабительской политики владельцев Павлогорки.

        – И что с автобусами?

        – А там с мостом какието проблемы были, – зевнул Гриша. – Не пустили автобусы на мост, сказали, что обвалится. Ну, они потопталисьпотоптались, и уехали.

        К беседующим подошли двое: новый начальник Павлогорского УВД полковник Тарасов и Миша Кирилльев, глава ахтарского ЧОПа, только что подписавшего с ГОКом договор на охрану помещений.

        – Ну что, пошли держать военный совет? – сказал Денис.

        – А завтра?

        – Я в семь утра уезжаю в Черловск, – объяснил Денис, – там в одиннадцать совещание у губернатора.

          ***

        Когда Настя выскочила из казино, было уже двенадцать ночи. Предзимний город быстро опустел; снега еще не было, но лужи на мостовой блестели толстым матовым льдом, и в этом льду отражались уличные фонари и блестящие вывески, уходящие вдаль одного из центральных проспектов Черловска.

        Машины у Насти не было. Вдоль широкого, полукругом устроенного троттуара, стояли несколько замерзших автомобилей, и Настя мельком заметила черную «чайку» и машину сопровождения, – видимо, это была машина Цоя. Настя углядела, что у «чайки» слегка поцарапана скула и попыталась себе представить, что случилось с водителем, который Цоя поцарапал.

        – Такси? – предупредительно сказал портье. Настя кивнула. Тут же портье взмахнул рукой, и откудато изза недвижных рядов машин выкатился «москвич» с яркими фарами и зеленой шашечкой.

        Настя, ежась, поскЬоее нырнула в теплое нутре машины.

        – В Снежки, – сказала Настя, – сто рублей.

        – Идет, – сказал водитель.

        На заднем сиденье пахло бензином, «москвич» дребезжал и подскальзывал на поворотах, и убаюканная