игрового зала и подходов к кабинету При виде Дениса Фаттах приветственно воздел руку – Привет, братан. Какими судьбами?
– С допроса. По поводу Горного.
Фаттах рассмеялся.
– С тобой, Денис, тяжело работать. Ну зачем ты его пристрелил? Он бы мне пришел, тепленький. Дал бы мне подзаработать. Сам же просил его попугать.
Красивая была б операция, не хуже, чем в Богоявленске. Как я Богоявленку сделал, а?
– Ты хорошо сделал Богоявленку, – кивнул Денис.
– Костя хочет взять под контроль все ГОКи. И задушить вас, как котят. Ты это понимаешь?
Денис помолчал.
– А ведь акции Богоявленки висят на твоей структуре? – спросил неожиданно он.
– Допустим.
– Да.
– И шахты имени Горького тоже?
– Это была моя операция. А у нас в группе, чей риск, того и тапочки. Это ты работаешь на Славку, как пони в цирке.
– А если эти акции на твоих структурах, почему бы тебе не уйти от Кости?
Фаттах сощурился.
– Интересное предложение. Чтобы значит, он дрался со мной, а вас оставил в покое?
– Но ведь с тобой ему будет драться тяжело? У тебято в области хорошие связи?
Глаза Фаттаха угрюмо вспыхнули.
– Я вообще ему все в области сделал! Что, шахту Горького он брал? Я ее брал, он в сторону отступил. Потому что если бы я обосрался, это бы я обосрался. А теперь он говорит: почему акции не на моих фирмах? Просит – перепиши. Я ему говно вычищал!
– Ну так и разберись с ним. Мы тебе поможем.
– Как? – заорал Фаттах, – как? Они же все разные, шахта тут, разрез там!
Я же не могу взять все сразу! А если я возьму одно предприятие, знаешь, что со мной будет? – Фаттах в отчаянии махнул рукой, – он меня везде обирает, я ему по Павлогорке предложил идею. Классную идею! Вы подписали договор о реструктуризации долга энергетикам, – так я с Анастасом выкупил этот долг. За копейки.
– Ну и что.
– А дальше уже было дело Анастаса. Он должен был уговорить Ахрозова разорвать договор.
– И что дальше?
– А дальше – банкротство! Мгновенное. У вас возникает неурегилированный долг в сорок миллионов, и владельцы долга мы с Анастасом. Анастас помер, я хотел его долю забрать себе. Не, говорит Цой, ты его долю энергетикам отдай, а свою пополам со мной раздели!
– И Анастас говорил с Ахрозовым на эту тему? – медленно спросил Денис.
– Да двадцать раз говорил, – с раздражением сказал Фаттах, – теперьто что?
***
Было около шести вечера, когда рабочий Ивченко и два его друга отправились домой. Они жили на правом берегу озера, в старом районе Нахаловке.
Нахаловка выстроилась сама собой, в пятидесятых, когда на месте сибирской тайги разбили палатки и объявили Павлогорский ГОК комсомольской стройкой. Тогда начальник стройки разрешил вырубленный лес пускать на собственные дома. Вскоре берег озера покрылся однои двухэтажными строеньицами с крошечным садиком и типичной местной приметой: от дома до калитки вел крытый деревянный ход, к которому зачастую был пристроен курятник или хлев.
Воровали и со стройки, без счету таскали щебень, цемент и бетон.
Тогдашний директор ГОКа был мудрый человек, он понимал, что если не дать курице попить водички, то она сдохнет.
Итак, Ивченко и его друзья шли в Нахаловку. Было уже темно, никаких фонарей не горело, озерная гладь шла легкой рябью от сыплющего сверху дождя.
Все трое прилично выпили. Когда они пересекали дамбу, Ивченко сказал:
– Смотри!
Одна из бетонных плит, облицовывавших дамбу сверху, была сдвинута и как бы выворочена из основания. По трещине от одного пруда до другого бежал резвый ручеек.
Ивченко и его друзья перешли ручеек и через пять минут были дома. Дома Ивченко выпил еще стакан