это не комбинат, а акционерное общество «авгиевы конюшни». И ты это АО вычистил. В общем, в связи с этим: у меня сейчас шестьдесят два процента комбината. Твоих – одиннадцать процентов. Когда разгребемся с нынешним дерьмом, купим остальное. Если будешь хорошо работать – получишь блокирующий пакет. – Ахрозов сидел совершенно неподвижно. Ему показалось сначала, что он ослышался или до сих пор под кайфом. Извольский встал.
– Я вчера не успел с тобой поговорить, – сказал Извольский, – знаешь почему? Этого еще нет в газетах, но Альбинос купил Корсунький ГОК.
Ахрозов вздрогнул. Он только вчера говорил, с Цоем – и тот даже не счел нужным похвастаться новой покупкой.
– Я слишком поздно узнал о сделке, – продолжал Извольский, – пытался ее сорвать. Альбинос заплатил за ГОК сто сорок миллионов долларов. Я предложил сто шестьдесят, но, видно, там не одни деньги были. Ты понимаешь, что это значит?
Если мы не будем единой командой, мы не выиграем, Сережа. Альбинос пленных не берет.
***
Пламя промышленной войны между АМК и группой «Сибирь» распространилось по всей России.
Извольский купил крупный угольный порт в Новороссийске, – Цой перекупил менеджеров порта и запугал их, и прежде чем Денис успел отследить произошедшее, менеджеры сдали порт Цою же в аренду на 99 лет за две тысячи долларов в месяц.
Цой выложил десять миллионов долларов за крупную угольную шахту, а когда он туда зашел, оказалось, что Извольский за несколько сот тысяч долларов получил в аренду горнообогатительную фабрику, запиравшую единственную ведущую из шахты дорогу. Извольский запросил за переработку столько, что реальная рентабельность шахты упала до 2%, и Цою ничего не осталось, как согласиться.
На первый взгляд, силы противников были несравнимы. Извольский, хоть и мог держать губернатора у себя в приемной по часу, – был всетаки хозяином одного завода и нескольких связанных с ним технологической цепочкой предприятий. Извольский никогда особо не нуждался в политической поддержке, не терся в Кремле и не имел в правительстве ни врагов, ни дорогостоящих союзников.
Все льготы, какие ему требовались, он не без основания предпочитал получать на местном уровне, используя губернатора в качестве половичка. Федеральные министры, по его мнению – это было дорого и ненадежно, к тому же президент менял их, как трусики, и каждый последующий министр зачастую норовил наказать всех, кто спонсировал предшественника.
Другое дело – Цой. Он был столь же незаметен, сколь и всесилен. В лицо его знали меньше депутатов, чем получали от него содержание. Его называли партнером Рушайло, Патрушева и Волошина, ему приписывали самые фантастические связи, – истина же заключалась в том, что нередко путем хитроумных разводок на правительственных постановлениях, выгодных Цою, красовались подписи его злейших врагов.
Цой коллекционировал заводы, как другие коллекционируют почтовые марки, он возил на охоту премьеров и прокуроров, и как танк, прущий по цветущей гречихе, он, казалось, не мог проехать ни метра, чтобы не растоптать зазевавшегося кузнечика или гусеницу.
Однако именно во всесилии Цоя и заключалась его слабость. Все чиновники, которые не были у него на содержании, люто его ненавидели, губернаторы его побаивались, а захваченные им заводы далеко не всегда пребывали в лучшем состоянии. Цой бил предприятия, как утку влет, не задумываясь о том, что делать с добычей и кто ей будет управлять. Честных управляющих было найти нелегко, особенно Цою, а чем беспардонней был захват, тем больше денег успевали увести с завода прежние хозяева.
Свободных денег у авантюриста и охотника Цоя было немногим больше, чем у рачительного хозяина Извольского, –