бумагами и пачки американских денег, – на всякий оперативный случай. Ахрозов отодвинул бумаги и деньги, запустил руку вглубь сейфа и вытащил оттуда спичечный коробок и алюминиевую, слегка почерневшую от огня ложку.
В коробке был запаянный пластиковый пакетик, а в пакетике – белый порошок. Порошка было много. Его было так много, что если бы Ахрозов попался с порошком, он бы получил срок отнюдь не за употребление, – а за хранение оптовой дозы наркотика.
Ахрозов еще раз заглянул в сейф и вынул оттуда упаковку одноразовых шприцов. Одинаковых пластиковых трубочек со сверкающей иглой, по острию которой пролегала дорога в рай. Единственное, чего не боялся никогда Ахрозов – так это заразиться какойнибудь гадостью. Генеральный директор Павлогорского ГОКа кололся только одноразовыми шприцами и употреблял их только один раз.
Телефон зазвонил снова – на этот раз мобильный. Какимто образом он ожил после душа. На дисплее высветился тот же номер, с которого намедни звонил Анастас. Ахрозов нажал «отбой» и отключил телефон.
Генеральный директор выложил перед собой пакетик с героином, упаковку шприцов и ложку, сел и долго смотрел на героин застывшими, ничего не выражающими глазами. По экрану компьютера ползли таблицы – огромный комбинат отчитывался перед директором в сделанном и несделанном. За окном между двумя рамами жужжала муха.
Ахрозов сидел минут пять. Потом он пододвинул к себе графин с водой, неспешно вспорол пакет с героином и высыпал его в воду. Получившееся пойло тщательно взболтал и вылил в туалет. Прополоскал графин и снова опорожнил его.
Упаковку со шприцами он сунул во внутренний карман куртки. Шприцы было проще всего выкинуть гденибудь по дороге или в ресторане. В конце концов, в туалет их было вылить нельзя, а сами по себе криминальной уликой шприцы не являлись.
Потом Ахрозов нажал на кнопку селектора и сказал секретарше:
– Где там баба, которая насчет ребенка и матпомощи на операцию? Пусть заходит.
Героин, который Ахрозов вылил в канализацию, стоил около двух тысяч долларов. Чернорабочему на ГОКе надо было работать год, чтобы заработать такие деньги.
***
Этим вечером Извольский заехал на дачу к одному своему приятелю, – заместителю министра путей сообщения. Они обсуждали новую кандидатуру на пост начальника Черловской железной дороги.
Потом Извольский остался на обед, и отобедать к заместителю министра заехал его сосед по даче – глава банка «Ивеко» Александр Арбатов.
Александр Арбатов и Вячеслав Извольский ненавидели друг друга. Арбатов был банкир, Извольский – производственник. В самом начале приватизации Арбатову приглянулся Ахтарский металлургический, однако его довольно грубо попросили вон и в дальнейшем отказывались от сотрудничества.
Арбатов пытался влезть на комбинат и тем и этим боком, успел порядочно нагадить металлургам в бытность свою вицепремьером, – да так, что после одного из заседаний чрезвычайной комиссии по долгам Извольский отыскал его в респектабельном ресторане и набил Арбатову морду.
Спустя год после этой драки три липовых фирмы, формально принадлежавшие заму Извольского, увели у стального короля 75% акций комбината, машину самого Извольского нашпиговали из двух автоматных рожков, и отбиться от банка Извольский сумел только благодаря хладнокровной изворотливости, приправленной изрядной дозой удачи.
Поединок с Извольским не прошел Арбатову даром. Все знали, что олигарх Арбатов вонзил было зубы в Ахтарский металлургический – и вынужден был выпустить жертву, поскольку по зубам ему дали, и крепко дали. Служба безопасности Арбатова распустила по рынку слухи, что Извольский не столько отбился, сколько откупился, заплатив Арбатову