38

в руках букет васильков. Степан сделал несколько шагов, и девушка шагнула ему навстречу.

        – О господи, – сказала девушка, Я… я так испугалась! Ведь было неслышно, как вы садились! То есть обычно… они садятся громче…

        – А шума никакого не было, – сказал Степан, – я садился бесшумно. Как ангел.

        – А если бы самолет взорвался? – спросила девушка.

        – О! Даже если бы мой самолет взорвался в воздухе, вряд ли бы я попал на небо.

        Он забрал у девушки букет васильков, сунул лицо в цветы и долго их нюхал.

        Когда Степан поднял голову, он увидел, что к самолету подъехало несколько машин. Из одной выскочил его правая рука, Кирилл, вместе с Орловым и Ященко, а из другой, к великому изумлению Степана – Извольский. Следующей подлетел «мерс» с президентской охраной, – лысая резина заставила машину прокатиться при торможении лишний десяток метров. Из «мерса» выскочил начальник президентской охраны. От возмущения он ничего не мог сказать, только крякал.

        Кирилл с пацанами кинулся к Степану, а Извольский – к девушке.

        – Майя, – сказал Извольский, – ты не…

        – Все в порядке.

        Извольский сгреб девушку подмышку и повернулся к Степану.

        – Девушка не пострадала, – сказал Степан, – а мне ты ничего не хочешь сказать?

        – Я – ничего, – ответил Извольский, – но главком ВВС велел тебе передать: «скажите Бельскому, что для уголовника он летает неплохо, но машина у него – дерьмо».

        Джип Извольского уже давно уехал вдаль по рулежке, а Степан все стоял и глядел то на самолет, то на укатившийся джип. Руки его бессознательно теребили букет из васильков.

        Извольский улетел в Москву вместе с президентом и полпредом, а Денис задержался в области на день; большую часть времени он провел в Павлогорске с Самариным.

          ***

        Дело об убийстве Панасоника рассыпалось на глазах. Картина складывалась очевидная: Панасоника приперли к стенке. Ему перекрыли кислород, у него конфисковали партию дури, забрали склад и отсудили дом; и, помимо всего прочего, за пропавший героин Панасоник еще оказался должен Мансуру.

        Мансур перегнул палку, и оскорбленный Панасоник побежал сдавать своего шефа АМК. Тутто его и убили. Если бы наружка в ту ночь не отлучилась попить пивка, она бы наверняка заметила убийц.

        Сейчас же было поздно: оставались неясные слухи, домыслы, да наглое вранье Мансура, который везде обвинял в этом убийстве AM К.

        Денис приехал в аэропорт минут за пятнадцать до посадки, и как раз успел заказать себе в vipзале чашечку мерзкого кофе, когда двери vip распахнулись, и в них показался крепкий шестидесятилетний мужчина, немного раздавшийся в талии и с крупной лысой головой. С ним шли два охранника. Мужчина подошел к Денису и, не протягивая руки, уселся на диван.

        – Доброе утрое, Денис Федорыч. Не узнаете?

        Это был Афанасий Горный, король черловских железнодорожных зачетов.

        – Денис Федорович, вы поступаете со мной не очень честно. Я помог Извольскому прийти в область. Я познакомил его с губернатором. Я помог ему купить этот ГОК. Я мог бы попросить долю в бизнесе – но что такое небольшой пакет акций, особенно в Сибири? Литературная условность. И я просто попросил, чтобы мне оставили мои зачеты. Это не очень большая плата за ГОК, который я вам подарил… В чем же дело?

        Денис поглядел на Горного большими честными глазами.

        – Афанасий Никитич, – сказал он, – не понимаю, о чем вы. Ну да, мы сделали какуюто фирмочку, чтобы возить себе окатыш. Но вашто бизнес тут при чем?

        Горный помолчал.

        – Денис, вы делаете большую ошибку. Я знаю, что про меня рассказывают всякие истории, но поверьте мне, я не жадный человек. Но когда вы загоните меня в угол, я начну кусаться. Я не Леша Панасоник.