столба, под дощатым потолком качались бронзовые с
блестками лампы, и деревянные стены были украшены двумя дюжинами подписей и
крестов. Подписи собирались в течение двух десятков лет и принадлежали самым
известным ворам нынешнего царствования, которые умели писать. Кресты тоже
принадлежали самым известным ворам, которые писать не умели.
По крайней мере двое из этой почтенной компании сидели в углу, обсуждая
свои какие-то малопристойные дела, и при появлении Киссура подошли к нему
поклониться.
Киссур познакомил с ними Бемиша. Первый из воров, мрачный золотозубый
красавец лет сорока, извлек из кармана визитку, на которой именовался
директором какой-то экспортной компании, и заверил Бемиша, что, если
господину понадобится, он будет в полном его распоряжении.
Засим оба вора, сопровождаемые телохранителями, отбыли в неизвестном
направлении. Киссур мрачно заметил, что они едут на встречу с конкурентами и
что если их сейчас задержать, то одной перестрелкой в городе будет меньше.
- Так задержите, - посоветовал Бемиш.
- А зачем? Пусть пауки едят друг друга.
Киссур и Бемиш только приступили к молочному поросенку, нежно-белой
горой выступающему из моря ароматной подливки, когда Киссур вдруг поднял
голову: перед ним стоял Камински. Коммерсант имел несколько унылый вид. Под
глазом у него было огромное синее пятно, словно у шамана, раскрасившегося
для гадания, а рука висела в шелковой петельке.
- Я пришел попрощаться, - сказал Камински, - я завтра улетаю на Землю.
Киссур молча смотрел на него.
Камински отодвинул стул и сел.
- Я был неправ, - сказал он, - изо всех вейских чиновников вы -
действительно честный. Вам от меня не надобно было ни гроша. Вернувшись, я
непременно расскажу всем моим друзьям, что вейские чиновники делятся на две
категории: нечестные чиновники, которые просят у землян взятки и сводят
через них собственные счеты, и один честный чиновник, который искупал меня в
бассейне.
- А еще, - сказал Киссур, - вы расскажете, что вы - невинная жертва
темных махинаций. Что вы хотели купить землю за двенадцать миллионов, но
чиновники приставили вам нож к горлу и убедили купить за полтора.
- Нет, - сказал Камински, - им я, как было дело, не расскажу. А вот
вам, господин бывший министр, пожалуй что расскажу, для пополнения вашего
экономического образования. Я приезжаю сюда и являюсь к этому Ханиде: "Я
хочу строить деловой центр". Ханида - сама вежливость. Он рассыпается в
похвалах. Он надеется на дальнейшее сотрудничество. Он почему-то хвалит мое
бескорыстие и так им восхищен, что предлагает мне землю не за двенадцать
миллионов, а за полтора. Я отказываюсь, не желая сомнительных денег. Что ж!
Двенадцать так двенадцать. Господин Ханида просто счастлив. Он говорит, что
низкий человек заботится о выгоде, а благородный - о справедливости. Он
причисляет меня и себя к благородным людям. Я начинаю работы и вкладываю
деньги. Между тем земля еще не куплена, - меня уверяют, что это
формальность. В один прекрасный день я прихожу к Ханиде, и он опять заводит
речь о полутора миллионах. Я вежливо отказываюсь. Ханида пожимает плечами и
внезапно холодеет, как лягушка. Он говорит, что разрывает контракт. Я выхожу
из себя: помилуйте, я уже затратил огромные деньги! Ханида в ответ цедит
что-то сквозь зубы об эксплуататорах, сосущих печень и кровь Вей. Тогда я
иду к Шавашу, вашему дорогому другу. Он предлагает мне... достаточно
сказать, господин Киссур, что он предлагает мне что-то очень похожее, только
хочет от меня вдвое больше Ханиды. И тут я сделал ошибку. Мне надо
