чаю, — и зашелестел на, столе бумагами.
Денис уселся в кожаное уютное кресло и терпеливо ждал, пока к нему присоединится Дубнов. Наконец тот с кряхтеньем уселся напротив, и Денис сказал:
— Александр Семенович, давайте слова про независимость судебной власти прибережем для прессы. У нас свои контакты с судьями, и я знаю, на чьи распоряжения они ссылаются. И судя по тому, что они говорят, вы решили, что от Сунжи до Москвы ближе, чем до Ахтарска.
Губернатор даже изменился в лице.
— Денис Федорыч, — сказал он шокированно, — помилуйте, в этом надо разобраться. Если противная сторона как то давит на судей…
— А на вашего зама тоже давит противная сторона? Когда он в зачет заводских налогов отказался мазут принимать для ваших котелен?
Губернатор всплеснул руками.
— Помилуйте, насчет мазута — это совсем другая история. Вы же его нам предлагаете по цене в десять раз большей, чем деньгами! Меня та же Москва затравит — денег, мол, прошу, врачам третий месяц зарплату не плачу, а крупнейший налогоплательщик за прошлый месяц деньгами заплатил двадцать процентов! Тот же самый «Ивеко» прикупит пару журналистов, они и проведут «независимое расследование»… У них знаете какая служба безопасности…
— Служба безопасности есть не только у банка, — любезно сказал Черяга. — Я тоже, в случае чего, расследование могу провести. О строительстве Сунженского аэропорта. Не говоря уже о ваших постельных привычках…
Губернатор даже руками всплеснул от огорчения.
— Ну зачем вы так, Денис Федорыч! Правду говорят, что у вас характер испортился… Как же можно такими словами бросаться… Люди к вам со всей душой, пытаются помочь, чем можно — а в ответ такие слова! Вы же все таки не Сляб, Денис Федорыч. Всей вашей собственности в Ахтарске — машина да дача…
Губернатор сделал значительную паузу, словно строгий учитель, отчитавший способного, но не выучившего урок ученика.
— На самом деле, — сказал губернатор, — у меня есть к вам отличное предложение. С этим судом все действительно сложно… но!
И губернатор торжествующе поднял палец.
— В спорном пакете, — сказал он, — есть 20 процентов акций, которые были куплены на чековом аукционе. В 1994 году. Результаты аукциона в свое время оспаривались. Все это было при предыдушем губернаторе, я в это дело не вникал, но сейчас я приказал поднять бумаги — и, действительно, очень странный аукцион. Вы не находите?
— В 1994 м я не работал на комбинате, — сказал Черяга.
— Ну все равно. Областной фонд имущества вправе подать в суд. И эти 20 процентов вернутся в фонд имущества. Как вы находите эту идею?
Денис с любопытством смотрел на губернатора Дубнова. Извольский вытащил этого человека из дыры, где он пребывал после распада СССР, почистил его, помыл и оплатил избирательную кампанию. Завод платил в бюджет области — может быть, не все, что причиталось с него по закону, но уж точно не меньше, чем мог бы платить без существенного ущерба для производства. Завод кормил его и его жадную свиту, и, по идее, губернатор должен был ходить за ними, как хвостик за киской, и преданно смотреть в глаза.
— Я что то не понимаю, — сказал Денис, — у нас украли акции. Мы пытаемся их вернуть. Каким образом, если акции окажутся не у нас, а в фонде имущества, это будет способствовать их возвращению?
— Но это совершенно неважно, — запротестовал губернатор, — область и комбинат всегда будут единомышленниками. Важно то, что таким образом пакет в 20 процентов вообще выпадает из сферы притязаний москвичей! Главное, чтобы завод не оспаривал иска фонда имущества в арбитражном суде!
Денис сжал руки так, что костяшки пальцев побелели. Вот сволочь! Когда комбинат оплачивал ему избирательную
