номер. На том конце трубки, к его удивлению, ответили.
— Тома, — сказал Денис, — это Черяга. Помнишь такого?
— Помню, — ответ прозвучал после некоторой паузы.
— У тебя, я гляжу, телефон не изменился.
— Еще нет. Коля эту квартиру на три месяца вперед оплатил.
— Нашу гостиницу на Рублевке знаешь?
— Да.
— Приезжай ко мне.
Тома Векшина, бывшая любовница покойного Заславского, некоторое время молчала, и Черяга, по своему истолковав молчание, спросил:
— Пятьсот долларов тебя устроит?
— Я приеду, — сказала девушка.
Не кладя трубки, Денис перезвонил на пост охраны:
— Ко мне девочка подъедет. Проводи в мой номер. И пусть из ресторана чего нибудь принесут.
Когда, через час с небольшим, раскрасневшаяся, с мороза Тамара Векшина вошла в номер Дениса, Черяга, уже раздетый, лежал в постели. В спальне негромко чирикал телевизор, а на передвижном столике перед кроватью стояла бутылка шампанского и закуски.
— Здравствуйте, — сказала Тамара. Она была в точности такая, какой ее помнил Денис: хрупкая, печальная, и очень хорошенькая для профессиональной проститутки.
— Привет. Ты по прежнему в «Серенаде» работаешь?
— Да. Меня обратно взяли. Я думала, не возьмут, а меня взяли.
— А почему были должны не взять? Тамара аккуратно сняла высокие припорошенные снегом сапожки, подошла к постели.
— Если девочка находит себе «папу», ее потом редко берут обратно, — сказала она, — считается, что она все равно будет работать на себя и скоро к новому «папе» уйдет. Когда Коля меня к себе взял, меня хозяйка предупреждала. Говорила, что он меня бросит, а репутация у меня уже будет плохая.
— А он бы тебя и бросил, — сказал Черяга, — если бы все прошло, как он думал, он бы улетел в Швейцарию и ни разу бы о тебе не вспомнил.
Тамара покачала головой.
— Он не меня бросил бы, а жену. Он все это сделал, чтобы бросить жену, понимаете? Он думал, что будет умнее всех и уедет за границу, а потом он бы позвонил и велел мне приезжать.
В голосе Томы звучало страстное убеждение, что так оно непременно бы и было, что Коля — ее Коля — не мог обмануть ее, как обманул он жену, друзей, начальство и всех, кого мог, и что только нелепая и жестокая смерть Заславского помешала исполниться извечной мечте любой русской эскортницы — выйти замуж за богатого и ласкового «папу».
— Он тебе ни о чем не рассказывал? Тамара покачала головой.
— Если бы рассказал, я бы его отговорила. Я бы ему объяснила, что с Шуркой Лосем нельзя иметь дело. Он же пудель был, совсем ничего не понимал.
Девушка присела на широкий краешек гостиничной постели, настольная лампа наконец осветила ее узкое печальное лицо, и тут только Денис понял, почему Тома Векшина встречала Новый год дома, а не на заработках. Под левым глазом девочки виднелся синяк, такой огромный, что даже искусно наложенный слой пудры и румян не мог его вполне скрыть.
— Откуда синяк? — спросил Денис.
— От Шурки Лося.
— За что?
— Я его… в общем, я ему кайф поломала и сказала, что он Колю убил. Мне уйти, да?
— Почему?
— Потому что ты не пьяный.
— При чем здесь то, что я не пьяный?
— Потому что я с синяком некрасивая. Когда мужик пьяный, ему все равно, ему бы лишь морковку свою воткнуть. А когда он трезвый, никто девочку с синяком не закажет.
Денис ничего не ответил. Он уже почти жалел, что вызвал девочку. С того времени, как уехала Ирина, прошло полтора часа, возбуждение спало, и он чувствовал одну безумную усталость. Вдобавок было неприятно думать, что девочкой недавно пользовался Шурка Лось и еще, наверное, несколько человек из его бригады. Тома повернула головку так, чтобы синяка не было видно,
