отделении, через два часа после четырехчасовой операции. Все это время глава промышленной полиции города Ахтарска Вовка Калягин сидел возле бывшего друга, не шевелясь и время от времени покусывая, по детской привычке, ногти.
Брелер так и не пришел в сознание, и последними его словами, которые слышал Вовка Калягин, были слова в приемном покое: «Ты меня сдал».
ГЛАВА ВТОРАЯ, О ТОМ, КАК КРЫСЫ БЕЖАЛИ С ТОНУЩЕГО КОРАБЛЯ
Отсрочка заседания арбитражного суда стала первым звоночком, показавшим публике, что союз между Ахтарским металлургическим комбинатом и губернатором области Александром Дубновым не так прочен, и, во всяком случае, нуждается в серьезных материальных поощрениях со стороны комбината.
Намеченное на 7 января заседание областного арбитражного суда было сначала отложено на неделю, а потом еще на две, по просьбе адвокатов противоположной стороны.
В областной газете, финансируемой из бюджета, появилась длинная и злая статья о миллионах рублей налогов, украденных Ахтарским меткомбинатом у вдов, сирот и пенсионеров области. Было там и о скандале с пропажей акций, и все описывалось довольно подробно, но примерно в таком ключе: ген директор Извольский украл восемнадцать миллионов у банка, поручившись за них акциями, а потом, чтобы не платить эти деньги, куда то акции спрятал.
И хотя тотчас же в газете появилась другая статья, где проклинали Москву, федеральное правительство и банк «Ивеко», все высшее общество в губернии насторожилось. Ибо было известно, что хотя «Сунженское знамя» и печатает за деньги все, начиная от рекламы подгузников и кончая гнуснейшей заказухой, но все же оно не печатает ничего без одобрения губернатора.
Зашевелилась одна шавка, другая. Прокуратура подкатилась к комбинату с просьбой отремонтировать здание. Председатель Пенсионного фонда пожаловался, что его дочке в Америке негде по человечески жить. Местная энергосистема отказалась принимать собственные векселя непосредственно от вексельного центра «Металлург», раньше платившего за АМК, и потребовала, чтобы векселя принимались уже упоминавшимся в повествовании «Фениксом».
Черяга договорился о встрече с губернатором, но когда он приехал в администрацию, оказалось, что губернатор полчаса как срочно улетел в Москву. Спустя день Черяга тоже улетел в Москву, и тоже договорился о встрече с Дубновым, но за двадцать минут до начала встречу отменили, так как губернатор спешно вылетел обратно в область. «Стрелку ему забить, что ли?» — мрачно поинтересовался Витя Камаз, когда Черяга рассказал ему о губернаторе путешественнике. Надобно сказать, что вот уже полмесяца как Витя Камаз был не Витей Камазом, долголаптевским бригадиром, а Виктором Семенычем Свенягиным, первым заместителем начальника промышенной полиции города Ахтарска.
Больше Черяга Дубнову не звонил. Настаивать после такого на встречах — значило самому потерять лицо.
Как— то вечером, когда Денис сидел в полуопустевшем заводоуправлении, уже отпустив секретаршу, в дверь кабинета тихо поскреблись. Пришедший оказался Гера Черезов друг детства Извольского, ныне торговавший иномарками. У него было два салона — в Ахтарске и в Сунже, и деньги на обзаведение выделил Извольский.
По унылому виду Герки Денис мгновенно понял, что у него проблемы, и что проблемы эти не могут быть не связаны со стремительной потерей комбинатом влияния. Так оно и оказалось: три дня назад таможня арестовала у Геры партию японских «мазд» на двести тысяч долларов. Машины были конфискованы и тут же проданы за копейку дочерней фирмочке при таможне, а та уж продала их за половинную цену конкуренту Геры, некоему Ващенко.
Ващенко поставил цену на «мазду» в девять тысяч вместо законных двенадцати