надо разбирается…
Рядом уже тормозила «скорая помощь». Неклясова, по прежнему без сознания, повезли в 20 ю горбольницу, в которую менты любят привозить задержанных в перестрелке бандитов.
Черяга просидел в отделении сравнительно долго — до двенадцати дня. Причиной тому был, естественно, злополучный ТТ. Поэтому, когда к полудню Дениса повели разбираться, Черяга в присутствии заводского адвоката показал, что ствол был им отнят у генерального директора «АМК инвеста» Дмитрия Неклясова в момент задержания, а уж откуда его взял Неклясов, Черяга ведать не ведает.
— Стало быть, вы отправились брать человека, который, как вы утверждаете, обокрал комбинат на миллиард долларов, без оружия? — саркастически спросил следователь.
— Ага.
— Жаль, что мы не можем проверить эту информацию, — усмехнулся следователь.
— В каком смысле? — изумился Черяга. — Вы хотите сказать, что Неклясов — без сознания? Или… умер?! Этого быть не может, удар был слабый…
— Нет, со здоровьем у него все в порядке, — усмехнулся следователь, — пришел в себя через пять минут, как попал в больницу.
— А что такое?
— Его увезли из больницы. Предъявили ордер вроде бы и увезли.
— Кто?!
— Вы утверждаете, что Дмитрий Неклясов обманным путем перевел на счета учрежденных им фирм 75 процентов акций Ахтарского металлургического комбината?
Денис кивнул. Он ничего не говорил следователю о банке «Ивеко». Ну украл и украл. Может, сам украл. Может, наперсточники помогли.
— Вероятно, — сказал следователь, — у Неклясова были сообщники. Они то и увезли. Ваш СОБР приехал на десять минут позднее, чем следовало.
Следак помолчал и добавил:
— Знаете, Денис Федорович, если все, что вы сказали, правда, мне даже сидеть с вами в одной комнате страшно, не то что задерживать вас… Я так понимаю, что не Неклясов увел у вас акции, а кто — даже задумываться не хочу. В общем, свободны вы.
«Как, просто так? Не за деньги?» — изумился про себя Черяга. Но улыбающийся адвокат уже вел его к выходу.
Камаз с Перчиком и Брелер остались в камере. Брелер — потому что на его арест был выписан ордер, и бывший московский шеф безопасности подлежал передаче в руки областной ментовки. Бандиты — натурально, за стволы.
Адвокату Черяга крепко накрепко велел, чтобы Камаза вечером выпустили. Позиции долголаптевских в тюрьмах были исконно сильны, и мятежного бригадира очень легко могли найти повесившимся или перерезавшим себе вены.
В палате Извольского Денис застал настоящее производственное совещание. С утренним задержанным рейсом в Москву прилетели почти все: замы Извольского по финансам и по экономике, начальник промышленной полиции Володя Калягин и сам мэр Ахтарска с парой заместителей. К этим присовокупился зам губернатора, не Заславский, а другой, некто Трепко, пребывавший в Москве по губернским делам. Сбоку, у подушки Извольского, сидела Ирина — бледная, осунувшаяся, и в каких то потертых джинсах, которые просто по чину не полагалось носить любовнице Извольского.
На подоконнике восседал генеральный директор Конгарского вертолетного завода товарищ Сенчяков собственной персоной. Собственно, Сенчяков то и говорил, и прервать его не было никакой возможности.
Сенчяков громко размахивал руками, и слова его были бы уместны на коммунистическом митинге, но здесь, в палате раненого миллионера, перед аудиторией из трех замов и одного мэра, они звучали немного странно.
В палате было душно от такого количества народа, врач в отчаянии метался у двери. Денис понял, что ничего умного от такого совещания не выйдет (что можно сказать при заме, то нельзя при мэре, что можно при мэре, то нельзя при вице губернаторе), и тихонько шмыгнул обратно
