иметь этот дневник?
- Дура, - сказал мужчина. - Если ты принесешь Андарзу этот дневник и
документы, он, пожалуй, отберет его у тебя, да отравит, как маленького
Минну! Отдай-ка их мне!
- И не подумаю, - сказала женщина.
- Шлюха, - сказал косматый.
- Убийца, - взвизгнула вдова.
Тут косматый схватил вдову и начал рвать на ней волосы, а та
орудовала доской с желобками, которой гладят белье, и оба они подняли
такой шум, что Шаваш в испуге отскочил от окна. Драка продолжалась изрядно
долго, а потом начались вздохи и всхлипы. Шаваш заглянул в окошко, и
увидел, что ссора давно кончилась, а мужчина лежит на женщине, и оба они
вполне довольны. Шаваш поглядел-поглядел на них, а потом поскакал прочь из
сада, решив, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы убраться
незамеченным. "Однако, - подумал Шаваш, - может быть, среди этих
документов есть и тот, за который Андарз собирался отдать шестьсот тысяч!
Как бы отобрать у него документы?"
Выйдя от Андарза, господин Нан поспешил в Небесную Книгу, - главный
архив ойкумены, в котором хранились сведения обо всех чиновниках ойкумены,
бывших, настоящих и будущих. Впрочем, последние были записаны чернилами,
невидимыми для смертных.
Нан запросил в архиве сведения о Теннака, Дие и Иммани, о покойном
Ахсае, а также копию документов по делу об ограблении, которому секретарь
Иммани подвергся в Козьем Лесу три месяца назад - эти документы должны уже
были прийти в архив. Подумал и прибавил к ним сведения о молодом сыне
Андарза, Астаке. После этого он отправил в управу записку одному из своих
сыщиков: составить перечень харчевен, в которых бывал покойный Ахсай, и
проследить за его вдовой, и выяснить у вдовы и знакомых, часто ли Ахсай
встречался с Иммани. Холеный секретарь, с его манерой вихлять бедрами и
строить глазки, был Нану очень неприятен. Он припоминал, что, вроде бы,
этот секретарь был любовником брата Андарза, Савара. Савара убили варвары,
и Андарз взял молодого чиновника к себе.
Вообще Нан не был уверен, что сегодня вечером он еще будет на
свободе: ведь доклад его вызвал гнев господина Нарая, а со времени казни
Руша в ойкумене арестовали более пяти тысяч человек.
Через час Дануш Моховик вышел из домика безутешной вдовы и заспешил
вниз по улице. Подмышкой у него была квадратная корзинка для документов.
Крышка корзинки была расписана целующимися фазанами. "Ой-ля-ля!" - думал
плотник, - почему бы господину Андарзу и вправду не купить нам домик?"
Дануш свернул на Песчаную улицу и обомлел. Вечереющая улица была
пустынна; где-то бранились визгливые женские голоса, и из садовых печей
доносились вкусные запахи. На пустой улице, у бровки колодца, сидел
мальчик в синих атласных штанишках и шелковой курточке, глядел в колодец и
плакал.
- Ты чего плачешь, - спросил косматый Дануш.
- Матушка моя, - сказал мальчик, - послала меня к знахарке и дала мне
тридцать единорогов, я заблудился и хотел напиться, и вот - уронил кошелек
в колодец.
Мальчишка, ясное дело, был из богатой семьи, - зашел не туда, и не
видал никогда плоских колодцев.
"Достану-ка я этот кошелек, - подумал Дануш, - и отниму у него
деньги".
Дануш Моховик снял штаны и куртку, положил на них корзинку с
документами и полез в колодец. Он шарил в колодце довольно долго и наконец
закричал:
- Не нахожу я твоего кошелька!
Ни звука в ответ.
Дануш Моховик повозился еще немного и вылез из колодца.
Мальчишки нигде не было. Штанов, куртки и корзинки с документами тоже
нигде не было!
Ровно в три часа дня судья Радани из десятой управы, известный
