он возил.
Киссур стоял, бессмысленно мотая головой и понемногу возвращаясь в мир.
Землянин лежал на капоте собственного автомобиля, как раздавленная лягушка,
белая его рубашка и галстук были безнадежно перепачканы клюквенным соком.
Светофор над перекрестком мигнул и переменил свет: фигурка бога-хранителя
перекрестков засверкала зеленым. Киссур окончательно пришел в себя. Он
пошевелил губами и вытащил из кармана круглый бумажник. Киссур не уважал
чиповых карточек. Он выгреб из бумажника все, что там было, - тысяч
двадцать, а может, пятьдесят, - по его смутным воспоминаниям, - свернул
деньги трубочкой и сунул их землянину в разбитые зубы. Ему не хотелось,
чтобы про него говорили, что он бьет людей даром.
Потом сел в машину - и уехал.
x x x
Машина медленно катилась вперед. Киссура слегка мутило, из носу капала
кровь. Скверно будет возвращаться домой в таком виде.
Киссур миновал еще несколько особняков и остановился перед красивыми
бронзовыми воротами. На воротах сплетались в танце лошади и павлины, синяя
эмаль на хвостах лошадей искрилась в свете фар. Это были такие красивые
ворота, что казалось, будто они ведут с земли на небо. За воротами, в
темноте, сладко пах ночной сад, и из темной массы деревьев торчали репчатые
башенки флигелей и боги, грустящие на плоских кровлях крытой дороги. Сбоку,
на воротах, блестела табличка слоновой кости: "Шаваш Ахди. Первый
заместитель министра финансов. Вице-префект Небесного Города". Под табличкой
стояла маленькая фигурка бога-покровителя ворот. В руке у бога была корзинка
с рыбой. Под фигуркой бога-покровителя стояла мраморная чашка и в ней,
демонстрируя скромность хозяина и напоминая о тростниковых хижинах древних
чиновниках, горел кусок высушенного коровьего навоза, пропитанного жиром.
Почему-то ворота были закрыты: вице-префект столицы не кормил сегодня
ни чиновников, ни нищих.
Киссур усмехнулся.
Обладатель особняка мог бы написать на табличке множество разных
званий: Хранитель Благочестия, Парча Истины, Цветник Заоблачной Мудрости,
Луг Государственной Добродетели, и прочая, и прочая, - которые он довольно
регулярно получал от императора и которые полагается писать на надвратных
табличках. Но обладатель особняка часто принимал людей со звезд, и, видимо,
понимал, что Парча Истины и Цветник Мудрости - это звания, которые не
очень-то вдохновляют чужеземцев.
Киссур помигал фарами: вдруг ворота, безо всякого окрика, разошлись в
стороны, и Киссур въехал внутрь.
Двор был ярко освещен. В фонтанах, снизу вверх, били струи воды и
света, и было видно, как над струями прыгают разноцветные шарики. Ряды
колонн и розовых кустов вели к открытым парадным покоям. Вершины колонн, из
резного нефрита, отделанного серебром, уходили к луне. Хозяин, сбегая с
мраморных ступеней, уже спешил по . широкой дорожке. Слуга с поклоном
отворил дверцу, и Киссур вылез из машины.
Господин Шаваш замер, будто налетел на веревку, но сразу же оправился,
раскрыл руки и обнял Киссура.
- Здравствуй, - сказал он.
- Вот, - сказал Киссур, - ехал мимо и решил заглянуть. Прости, что не
спросился... Не люблю я этих, - дзинь-дзинь... - Киссур изобразил рукой
тщедушное тельце Т-фона. - Ты не занят?
Господин Шаваш покосился на помятую дверцу, оглядел Киссура с ног до
головы.
- Дай-ка мне твое водительское удостоверение, - сказал замминистра
финансов, он же - вице-префект столицы.
Киссур выгнул брови, вытащил бумажник и протянул удостоверение.
Вице-префект помахал удостоверением, подумал, разорвал его на части и бросил
