когда говорят, что в Иров день Золотой Век возвращается на землю.
Обычный Иров день, - лишь подражание тому, что может и вправду совершиться
именем Ира.
Боги вредны, кроме как в виде статуй! Ир - инородное тело в империи.
Это безопасно, когда государство стабильно, это смертельно во времена
смуты. Даже мелкий судейский чиновник господин Бахадн чует это и твердит,
что нынче именем Ира народ не успокаивают, а смущают.
Я не верю в богов, Нан, - но желтый монастырь обладает неведомой
силой. Эта сила слишком настоящая для силы сверхъестественной, слишком
прагматичная для силы духовной. И я думаю, Нан, вы это тоже поняли, но не
решаетесь почему-то об этом говорить.
Шаваш замолчал. Нан, облокотившись на стол, рассеянно листал лежащие
перед ним бумаги.
- Вы мало спали последние дни, Шаваш, - наконец сказал он, - а
сегодня много гуляли на солнцепеке. Я бы посоветовал вам выспаться - и
перестать винить в том, что происходит в империи, неведомые внешние силы.
Шаваш молча и укоризненно глядел на Нана. Нан почувствовал, что
краснеет.
- Вы, Шаваш, всегда говорили, что не верите в чудеса, потому что без
них - все проще. Так вот - проще верить в чудеса, чем в опасность,
исходящую от желтых монастырей.
- Ну что же, - сказал Шаваш, - я, пожалуй, отправлюсь отсыпаться. -
Он поклонился и пошел к двери, но у порога внезапно обернулся.
- Знаете, Нан, - сказал он, - я, по-моему, не до конца был прав,
решил, что вы стоите на стороне Айцара. Но если вы считаете, что желтый
монастырь Харайна безобиден, - то я тоже буду так считать.
Когда завечерело и чинные утренние торжества превратились в
беспорядочный праздничный гомон, Нан отправился в монастырь. Ворота его на
этот раз стояли широко распахнутые, анфилады пустых залов вели к пустой
главной целле.
У цветника, разбитого слева при главном входе, на коленях стоял
Бьернссон и копался в ящиках с рассадой. В такую жару только вечерами и
сажать. Кроме него, в монастыре оставались лишь Келли и Меллерт.
Они поздоровались.
- Ну что, добились своего? - спросил Бьернссон, склонив голову набок
и высматривая, как ловчее пристроить цветущий бархатец. - Ира не нашли,
зато извели злодеев, разоблачили заговорщиков, пощадили невинных, покарали
виновных... Или не покарали? Вы мне не объясните, о справедливый чиновник,
почему господин Айцар жив и здоров, а араван Нарай - на том свете? Ведь он
все-таки не замышлял расчленения столь дорогого вам государства...
Нан засмеялся.
- Я же вейский чиновник, как вы изволили отметить. Должен же я
соблюдать традицию и судить не по закону, а по справедливости.
- Ну и чего же вы добились? - покачал головой Бьернссон. - На сколько
вы отсрочили гибель этой системы? Все равно через пять, десять, двадцать
лет с гор спустится новый Маанари, новый наместник разорит провинцию своей
бездарностью, а новый араван - своим бескорыстием, леса переполнятся
разбойниками, города - бродячими проповедниками социального обновления...
Да, как вам, кстати, удалось провернуть сделку с разбойниками?
- Это не я, это Кархтар, - ответил Нан.
Бьернссон выразительно удивился.
- С чего бы это?
Нан пожал плечами.
- Кающиеся идеологи иногда каются до того еще, как их партия придет к
власти.
Бьернссон аккуратно вынул из рассадного ящика каменную розочку с
кубиком почвы, обросшим белыми волосками корней.
- Ну на кой вам нужно спасать все это дерьмо, - вздохнул он.
- На удобрение. Поля, господин садовник, удобряют дерьмом, а не
человечьими головами.
И Нан зашагал прочь от цветника.
Полковник