Ты уж извини, что тебя так крепко связали. Мы тебя не хотели так
крепко связывать, но ты так хорошо дерешься. Где это ты так научился
драться? Если б ваши войска дрались, как ты, я бы сидел в западных горах;
а если б мои войска дрались, как ты, я бы не нуждался даже в этом
Кархтаре...
Нан молчал.
- Да, - вспомнил князь, - а ведь у Кархтара условие есть: отдать тебя
- ему; у вольного люда на тебя зуб. Вот я и хочу с тобой посоветоваться:
отдавать или не отдавать?
Нан зашевелился. Да, ничего не скажешь: князь был демократичней
вейских чиновников и любил советоваться с людьми, у которых связаны руки.
- У пленников совета не спрашивают, - ответил Нан.
- Умница, - засмеялся князь, прищурившись на огонек. - И смельчак:
как ты в городе всех арестовал, и аравана, и наместника! Мне такие нужны.
Ты ведь давеча правильно догадался. Можно завоевать империю с дружиной, но
управлять ей с дружиной нельзя. А иначе зачем мне нужен был ваш наместник?
- С наместником Вашхогом тоже много не науправляешь, - саркастически
заметил Нан.
- А с господином Айцаром? - возразил князь. - Как это так, чтоб во
главе войска некого было поставить, кроме базарного торговца! Вот
послушай. Шлет ко мне наместник письмо: я - с тобой, араван провинции -
дурак, но есть один умный человек, мой дядя, который опасней ночной рыси.
Я спрашиваю: что же делать? Он советует: предложи ему зерно по низкой
цене, и он от жадности не посмеет думать ничего плохого. А зерно ты у него
все равно отнимешь после победы.
- А разве Айцар плохо защищал свои рудники?
- Защищаются торговцы, может, и хорошо, а воюют плохо. Им ведь жалко,
когда добро безвозмездно пропадает. Вот Айцар даже воду на поля не пустил,
чтоб задержать моих всадников. Я так полагаю - ему урожая жалко. А вот ты
бы - пустил?
- Непременно, - сказал Нан, вздохнув.
- У вас в стране много умного, а много дурацкого, - после некоторого
молчания заговорил князь. - Чтоб войсками и страной правили торговцы! При
мне этого не будет. Или вот - чтоб человек не мог передать свою власть
сыну! Тоже чушь. Знаешь, отчего я был уверен в вашем наместнике? Он хотел
быть не наместником, а князем Харайна, чтоб завещать свой Харайн своему
сыну! А у тебя наследники есть? - спросил князь.
- Я холостяк, - ответил Нан.
Князь довольно рассмеялся.
- Это хорошо! Хочешь - сватом буду? Кровные узы - самые крепкие.
Женись - чистокровным ветхом станешь.
Нан с сожалением подумал, сколь велика разница между ним и настоящим
вейским чиновником. Араван Нарай, верно, плюнул бы сейчас этому варвару в
рожу с негодованием, а Нан никакого особого негодования не испытывал.
Но для инспектора Нана стать варварским военачальником было бы
невозможно, а для Дэвида Стрейтона - бесполезно. Князь Маанари был давеча
прав; накопительством он не занимался, и все награбленное делил между
дружиной, находя в воинах и охрану своему добру, и орудие его
преумножения. Он и сам не подозревал, насколько принципы его существования
были близки первоначальным принципам империи: он все раздаривал, она все
распределяла. Князь отыскал подходящих союзников, которые тоже все хотели
разделить поровну. Правда, завоеватели делили все поровну сообразно роду и
храбрости, а освободители делили все поровну сообразно степени
посвящения...
Нет, Дэвид Стрейтон мог сговориться с продажным чиновником, но не с
революционером и не с завоевателем.
Все это, впрочем, были чисто теоретические рассуждения: бунтовщики
никогда не согласятся иметь его под боком, а они - для Маанари более
ценные союзники.
-
