И я дал себе
слово сквитаться с Айцаром. Я сделал вид, что мне неизвестно, кто меня
погубил. Я нажил состояние, но с одной целью - войти в доверие к другим
богачам. В Харайне все не так, как в столице, господин инспектор. В
столице имущие сидят тихо, как мыши, и ждут, кто первый до них доберется:
ночной вор или судья. А в Харайне имущие хотят отложиться от столицы и
взять власть в свои руки, чтоб им никто не мешал грабить народ! Оттого-то
Айцар и прикармливает людей.
- Кормит, значит, народ, чтоб потом прирезать, - уточнил Нан.
- Как свинью к празднику!
- Кто участвует в заговоре?
- Господин Лич, господин Нишак, господин Нахшаник, господин Весен...
- заторопился Снет.
- Что именно хотят заговорщики?
Шалый весенний шмель метался по кабинету, да слегка поскрипывал
грифель: Шаваш притянул к себе лист и начал писать. Сквозь имена
заговорщиков на гербовой бумаге проступила бледная казенная печать. Имена
пахли миллионами и казнями.
А рассказывал Снет вещи необыкновенные.
Год назад, по словам Снета, в городе Харайне завелся кружок, и все
состоятельные люди города навещали кружок и слушали там отца Лиида. Был
этот кружок устроен весьма хитро. Собирались и толковали, что, мол, цена
товара должна зависеть не от справедливости чиновника, а от глупости
покупателя, которую в этом кружке именовали "рыночным спросом". И что
хорошо бы отменить справедливые цены и переделы земли, чтобы чиновник не
имел силы над хозяйством, а прибыльщики скупили бы земли и людей в
рабство: ведь чем продажа труда отличается от продажи свободы?
Рассуждали, что человек станет хозяином самого себя не раньше, чем
станет хозяином своему имуществу, и тогда во всем Хаврайне будет столько
же каменных зданий, сколько в остальной империи, а штанов шить и руды
добывать будут втрое больше. А зачем, спрашивается, человеку втрое больше
штанов? Он что, втрое счастливее от этого станет?
- Этот отец Лиид, - продолжал Снет, - был у Айцара вроде наживки,
потому что многие заметили, что люди кружка имеют между собой доверие и
самые выгодные сделки, и все потянулись в кружок, потому что мешок желания
не имеет дна. А когда человек увязал в этих разговорах, тут уже начиналась
другая беседа, для четырех глаз и двух ртов: о том, что надоело платить
столице налоги, что законная династия пресеклась со смертью Харсомы, и что
надо отделиться от империи и устроить в Харайне правительство богачей. И
вот, когда Айцар заводил такой разговор, собеседнику было уже некуда
податься, потому что давно и его жизнь, и его доходы зависели от кружка.
Во-первых, уклончивого быстро разоряли, а имущество, знаете ли, дороже чем
жизнь. А во-вторых, у Айцара к тому времени было множество страшных бумаг
про собеседника, так что все было устроено очень толково. Люди и
пожаловаться боялись - а вдруг наскочишь на заговорщика?
- Думаю, - прибавил Снет, - что покойному судье-таки пожаловались.
Из-за этого его и убили.
- И я должен поверить, - задумчиво сказал Нан, - что всю эту
фантастическую программу выдумал такой трезвый человек, как господин
Айцар, а остальные деловые люди его поддержали. И предпочли тюрьме за
незаконное обогащение - виселицу за государственную измену?
Голос Снета стал торжествующим.
- В том-то и дело! Делал заговор - Айцар, а устроено все так хитро,
что в случае чего главным лицом окажется желтый монах, отец Лиид - он у
них заместо попугая.
- С каких пор желтые монахи мешаются в мирские дела?
Снет потер руки.
- А вот с тех пор, как все в империи пошло кувырком, и мешаются. И