над Маанари, - продолжал
мальчик, - я устроил лагерь сверху его и использовал способ Золотого
Государя. Если открыть шлюзы Черепаший и Бирен, мы затопим Маанари в
четыре с половиной часа. Я сам рассчитал напор воды: полководцу необходимо
знать гидравлику. А при северо-восточном ветре сильнее четырех узлов мы
можем применить способ огненной атаки. Для этого я приготовил десять
брандеров и сковал их цепями.
- Стало быть, - спросил Нан, - варвары - серьезная угроза?
- Варвары хороши в открытом бою и не умеют брать города. Нам нечего
опасаться, кроме предательства.
"А ведь если б не этот хромоножка, варвары разорили бы половину
Харайна!" - подумал Нан. Если б ему еще забыть половину прочитанного! И
как этот мальчишка уживается со своим отцом, благо сыновняя любовь
свойственна больше варварам и простолюдинам?
Юноша с лицом, тонким как луковая кожица, и с варварским кинжалом за
поясом стоял на садовой дорожке и глядел на столичного чиновника,
самолично арестовавшего грабителя Азвета - Великий Вей, чего только не
рассказывали об этом в лицее! Он ожидал, что инспектор похвалит его,
или...
Но Нан ничего не сказал мальчику, а если б сказал, многое бы могло
быть иначе.
Господин наместник выглядел еще изящней и благородней, чем на
кинопленке, и даже черные круги под глазами напоминали не столько о ночных
забавах, сколько о нездоровых с детства почках.
Полдень миновал, но одежда наместника была утренней и свободной. Он
был совсем один в резной, запеленутой шелком беседке, если не считать
мальчика с неопределенно-блудливым выражением лица, который сидел у его
изголовья и пощипывал лютню.
Наместник слегка поворачивал руку, любуясь перстнем с золотистым
гелиодором, - подарком столичною чиновника.
Кирен зачарованно уставился на перстень: а правда ли, такие камни -
самый лучший оберег, а откладывает их вместо яиц раз в триста лет черепаха
Шушу, далеко в северных горах?
Наместник засмеялся, снял с пальца перстень и сказал:
- Это работа ламасских мастеров пятой династии, потому что только они
умели делать вот такие завитки. А уж после, на Западе, завитки делали
двойные. Правда, перстень страшно испортили, кто-то вынул из-под камня
хорошую блесну и поставил плохую, и такую несправедливость могли учинить
только в начале нынешней династии, когда государев дворец горел два месяца
со всеми лучшими ювелирами. Но я, пожалуй, прикажу поставить хорошую
блесну, и это будет такой красавец, что за него не жалко отдать полжизни.
Нан слегка побледнел. Новую блесну поставили не в начале прошлой
династии. Новую блесну приладил Келли в начале этого дня. И блесна, может,
была не так уж и хороша, но зато обладала одним полезным свойством,
благодаря которому Келли, в монастыре, мог беспрепятственно выслушать
мнение наместника о художественных достоинствах блесны. Это было бы
печально, если б наместник в первый же день отдал перстень в переделку.
Наместник осведомился, будет ли высокий столичный гость пить чай или
вино. Нан выбрал чай. Вашхог едва заметно усмехнулся, и услал услужливого
лютниста за чайником для гостя. Нан заметил, как передернулось лицо Кирена
при виде маленького женственного прислужника, и с каким неприкрытым
осуждением юноша уставился на запотевший кувшин и толстобокие винные
чашки. Несмотря на дневной час, наместник был уже слегка пьян. Отпуская
сына, он поглядел ему вслед с нежностью, которую в любом другом состоянии
при столичном инспекторе полагалось бы не обнаруживать.
Пятеро слуг внесли подносы с чаем и прочей снедью: закуски,
