людям смеяться над людьми пера и управы.
Первослужитель сидел неподвижно, не обращая внимания на поклоны
чиновника девятого ранга: он был вне государства, как храм вокруг - вне
времени.
От покроя отдушин под потолком, освещавших зал вместо окон, до
крашеных глиняных шляпок мозаики, которую за пределами храма давно клали
не из глины, а из цветного стекла, - все свидетельствовало о том, как
монахи, неподвластные внешнему принуждению государства, блюдут внутреннее
принуждение традиции.
От горького запаха тлеющей желтоглазки у Нана закружилась голова и
немного утих страх встречи с человеком, который тридцать лет назад впервые
перепугал землян мощью Ира, а три дня назад увидел сон, приведший Нана в
Харайн. О взглядах первослужителя ходили странные слухи, и Нан доселе не
придавал им значения: монахи всегда мыслили всех независимей, а поступали
всех традиционней.
Но теперь, оборотившись на Запад и кланяясь нише, где непременно
стоят духи-хранители помещения, Нан увидел, что ниша пуста. И кланяться
было - все равно, что дергать выключатель в комнате с оборванной
электропроводкой.
- Я хотел вас видеть, - раздался голос из глубины вышитых подушек, -
чтобы посмотреть, походите ли вы на человека из моего видения или на
человека из рассказов о вас.
- Видения достоверней слухов, - сказал Нан.
- Да. Слухи представляют вас чародеем, а вы, я вижу, не только не
умеете колдовать, но и, пожалуй, не верите в колдовство. Ир не ошибся.
- Разве Ир может ошибаться? - почтительно осведомился Нан.
- Ир не может ошибаться, но он может шутить. И смертным трудно
разгадать его шутку.
- Но вы уже разгадали ее.
- Только первую часть, загадавшую имя следователя; но не вторую,
загадавшую имя преступника. Это тоже часть шутки, - то, что ее можно будет
разгадать только с вашей помощью.
- А возмущение народа и смерть судьи, - это тоже шутка Ира? -
внезапно спросил Нан.
- Осторожнее, молодой человек, вы нарушаете границы дозволенного.
- Первыми нарушают границы дозволенного преступники, - возразил Нан,
- и судьи, если хотят их изловить, вынуждены следовать за ними.
Первослужитель приподнялся, пристально вглядываясь в Нана.
- Да, если Ир не шутил, выбрав для своего появления этот монастырь,
то он не шутил, выбрав и вас. В вас есть что-то родственное всем здешним
монахам. У вас не было предков среди горцев, среди чужестранцев вообще?
На лбу у Нана внезапно выступил холодный пот. "А что, если он играет
со мной, как кошка с мышкой, - пронеслось у него в голове. Если в видении
об обитателях монастыря было сказано все или почти все... И собственно,
почему в видении, почему не раньше? Он уходил с общей молитвы и,
следовательно, имел возможность быть причастным к исчезновению Ира; Он мог
отказаться от чести стать сыном Ира второй раз и приказать сделать это
одному из сопровождавших его монахов; в любом случае, догадайся он о
происхождении харайнских монахов - он бы сделал все, чтобы Ир не попал им
в руки.
- Мои родители и предки моих родителей - сонимские крестьяне, -
почтительно произнес Нан.
Первослужитель откинулся на подушки и полузакрыл глаза.
- Что удалось вам узнать о той ночи?
- Пока немногое. Я убежден, что убийство было совершено для того,
чтоб сделать возможным второе преступление, но думаю, что при этом жертвой
был выбран враг убийцы и человек для него опасный. Я знаю, что трое гостей
покидали в эту ночь свои комнаты: араван Нарай, наместник Вашхог, господин
Айцар. Кроме том, в монастыре ночью побывали горцы.
Преступник должен был иметь
