Ничего невероятного в том, что наместник отличал девицу для катанья
верхом, не было, - но совершенно невероятно было, чтобы об этом умолчала
сама девица.
Шаваш повертел письмо в руках. Посыльный видимо, неправильно
истолковал задумчивость Шаваша, и вынул из рукава приятно звякнувший
сверток размером с детский кулак. Шаваш немедленно накрыл сверток
случившейся рядом папкой и всплеснул руками:
- Разве это просьба! Это пустяк! Вечно эти судейские хватают невинных
людей!
И тут же вручил посыльному указ об освобождении девицы. Ишмик прижал
указ к сердцу и покинул кабинет. Шаваш прошел на галерею второго этажа,
раздвинул плети росовяника и огромных синих глициний и стал глядеть во
двор. Секретарь наместника, Ишмик, уже нетерпеливо постукивал во дворе
сапожками. Прошло немного времени, - двое ярыжек вывели девицу Ниту.
Девица подбежала к посыльному, повисла рыбкой у него на шее и, кажется,
зарыдала. Ишмик поднял ее на руки и понес со двора. Нес он ее как-то так
бережно, что Шаваш даже позавидовал. Шаваш сорвал большую синюю глицинию,
воткнул ее в волосы и вернулся в кабинет.
Все было как будто ясно. Ишмик с Нитой были любовники, и Ишмик
попросил наместника замолвить за Ниту словечко. Господа, почему бы
наместнику не исполнить просьбу своего слуги?
Все было ясно. Но. Во-первых, в "собственноручном" письме наместника
имелось две грамматические ошибки. Наместник Вашхог был выпускником лицея
Белого Бужвы. Выпускники лицея Белого Бужвы могут упиться в зюзю, но
грамматических ошибок они не сделают.
Во-вторых, передав на словах такую безобидную вещь, как приглашение в
гости, наместник скрепил официальной печатью письмо, которое Нан при
желании мог бы использовать для доказательства его аморальности.
И в-третьих, что самое главное, - по доносу Шавашу было известно, что
вчера наместник, во время пирушки, эту печать потерял. Или его у нее
украли. Кстати, по тому же доносу выходило, что самоотверженный любовник
Ишмик, который не побоялся поставить на поддельном письме пропавшую
печать, занимается у наместника поручениями особой гнусности.
Отлично, господин Ишмик, отлично! Теперь вы у нас на крючке! Мы сунем
вам письмо в глаза и кулак в зубы, и через две минуты мы будем знать о
делах наместника все... То есть двух минут тут вряд ли хватит. Судя по
объему жалоб, откровения ваши займут труд пяти переписчиков в течение этак
трех часов...
Шаваш продолжал заниматься бумагами и принимать просителей.
Протоколы допросов бунтовщиков сгорели, а в оставшихся не разобрался
бы сам восьмиглазый судья Бужва: умышлялся мятеж, нет ли. Из чего
следовало, что судья сам толком не знал, какие выбивать показания и с кем
он, собственно, с наместником или араваном.
А теперь судья мертв, и в соседнем зале возносят молитвы о его душе:
да минует она благополучно все сто небес и займет свое место в управе
великого Вея; да судит она споры туч и гор и посылает всем живущим высокую
воду в каналах... И намерения покойника, как и всякого прочего бога,
каждый толковал так, как это было выгодно его покровителю.
Впрочем, тема наместника возникла еще раз, вползши в кабинет вместе
со старшим землемерным инспектором Ушвеном. Ушвен, делая круглые глаза
стал жаловаться на кощунственные выходки наместника: шутка ли, в
присутствии гостей заставлял своего любимца-мальчика изображать блуд со
статуей Бужвы! А сын еще и еще лучше - участвовал неделю назад в церемонии
в честь Иттинь...
- Каково падение нравов, - заметил Ушвен, - сын чиновника, кончив
школу в столице, спешит не на место назначения,