пнул выпотрошенную, как курица, сумку, и вышел в огород.
Вечернее солнце каталось в небе, как яичный желток на раскаленной сковородке, просторный, сплошь засаженный картошкой огород был окаймлен редкими сливами и яблонями.
За забором сухонькая соседка полола репку.
– Агафья Никитишна! – окликнул ее Денис. Женщина поднялась и некоторое время изучала его недоуменно.
– Это кто? – спросила она. – Неужто Дениска?
– Я самый. Агафья Никитишна, вы давно в огороде?
– Да уж с самого утра, – сказала женщина. – Сейчас сушь такая, – вот, утром поливала, потом…
– Вы не знаете, – перебил Денис, – мать куда ушла?
– А в церковь, сынок.
– Какую? Разве здесь церковь есть?
– А в Ахтарске тамошний директор храм возвел, – с трепетом в голосе объяснила соседка, – вот она и пошла свечку за Вадика ставить. Все тебе хотела сказать, а ты, вишь, дома не ночевал.
– И когда она уехала?
– А автобус-то в восемь утра ходит, а обратный в девять вечера, вот она и уехала.
– А пока ее не было, к нам домой кто-нибудь приходил?
– Да вроде кто-то толокся, большой такой, черный…
– Один?
– Один.
– Вы его не знаете?
– Да я его и не рассматривала, – сказала соседка.
Денис подумал.
– А скажите, – спросил он, – когда этот человек приходил, Жулик лаял?
– Да нет, – покачала головой Агафья, – так, гавкнул пару раз и примолк. Он у вас вообще-то брехуний. Но отходчивый.
Денис кивнул и пошел с огорода.
Темно-зеленый «мерс» Дениса Черяги выехал на площадь перед
«Чернореченсксоцбанком». Площадь была пуста и усыпана мелким невзрачным сором, среди которого время от времени попадалась пестрая обертка от «Сникерса» или
«Баунти». Среди бычков и битых бутылок «Сникерс» смотрелся как Снегурочка среди бомжей. У людей, собиравшихся на площади, не было денег на «Сникерсы», и можно было быть уверенными, что пеструю заграничную обертку бросили люди или из банка, или из мэрии.
Черяга справился у охранника и узнал, что зампред банка Иннокентий
Стариков сегодня на работе не появлялся. Дома Кеши опять-таки не было, и сотовый телефон его прилежно информировал о том, что абонент находится вне зоны приема сигнала. Очень может быть, что Кеша вообще уехал из Чернореченска.
Черяга завел двигатель, включил заднюю передачу и медленно тронулся с площади. Он ехал в направлении загородного пансионата «Квадратное», того самого, в котором в ночь накануне убийства веселился его брат.
Дорога быстро выскочила из города и полетела вдоль подсыхающей от ливня степи.
Черяга ехал очень медленно, внимательно вглядываясь в следы на обочине.
От большой засухи, случившейся в этом году, степь была высушена и вытоптана, желтые былинки торчали не больше чем на десять сантиметров от поверхности почвы, и даже внезапный ливень, хлынувший третьего дня, уже впитался в землю без остатка.
Километрах в пяти за городом Черяга внезапно притормозил.
Грунтовая дорога в этом месте сворачивала к старой шахте. Шахта «Ударник» была заброшена еще в тридцатых годах: пласт скоро кончился, шахта оказалась неудачной. Начальство Чернолага приспособило дырку в земле под общую могилу, и с тех пор и до нынешнего времени «Ударник» пользовался жуткой славой. Денис помнил, как вместе с мальчишками ходил к шахте ночью, чтобы побеседовать с мертвецами.
Дорога к шахте давно заросла и мало чем отличалась от окружающей степи: и вот на этой-то заросшей дороге Денис ясно различил глубоко врезавшиеся в почву следы грузовика.
Денис съехал в степь и медленно покатился на приличном расстоянии от старой дороги, время от времени выходя и изучая следы.
Грузовик был небольшой, явно «Газон», и проезжал
