раздался длинный разбойничий свист, и мирная сцена дорожных работ вдруг преобразилась.
Рабочие в желтых, оранжевых робах побросали лопаты и выхватили из-под просторных своих балахонов стволы. Дорога внезапно наполнилась личностями в пятнистом камуфляже, перемахивавшими через борта ремонтного грузовика.
В мгновение ока дверцы «лендкрузера», в котором сидели Денис с Негативом, были вывернуты с корнем. Сильные руки выволокли следака и швырнули мордой об асфальт. Самое разумное в такой ситуации было не шевелиться, что Денис и сделал. Но это ему не помогло: чей-то сапог въехал ему сзади между широко расставленными ногами, Денис дико вскрикнул, и тут же получил прикладом в висок. От удара асфальт покрылся мелкими светящимися точечками и вдруг растворился, как кусок сахара в горячем чае, и Денис рухнул куда-то сквозь дорогу и почву в бездонную черноту.
Машины Премьера вот уже второй час стояли перед покинутым шахтоуправлением: ни чернореченских бандитов, ни ахтарского директора видно не было.
Наконец заблеял радиотелефон Премьера: звонил один из нижних ахтарских ментов, купленных им по случаю. Премьер выслушал то, что сказал ему телефон, и побледнел от бешенства.
– Ну, Сляб, – сказал Премьер, – ну хрен сопливый, ты у меня получишь!
Очнулся Денис уже в том самом пердючем автобусе, который перекрыл джипам дорогу. Он сидел у заднего выхода, на полу, и его левая рука была пристегнута к стальному поручню, а правая – к запястью Кунака. Лицо у Кунака выглядело так, словно кто-то сунул бригадира носом в миксер.
Над Денисом скалой возвышался пятнистый парень в шерстяной маске с прорезями для глаз, и таких шерстяных в автобусе было не меньше двадцати человек. Собственно, только один из ментов щеголял без головного убора, и это был майор Серебряков, начальник ахтарского УОПа.
В автобусе шла перекличка населения, и хотя у присутствующих паспорта поголовно отсутствовали, Серебрякова это явно не смущало.
– Ну что, Кролик, – говорил он, обращаясь к парню слева от Кунака, – хорошо отдохнул на Канарах?
– Да уж получше, чем здесь, – огрызнулся Кролик.
Спустя полчаса вся чернореченская делегация доехала до двухэтажного домика, который городской УВД делил с магазином бытовой техники. Бандитов из автобуса выводили гуськом. Закоцанные «быки» напоминали гирлянду из пляшущих человечков, вроде тех, что вешают на новогоднюю елку.
На крыльце городского УВД бандитов ждали двое: начальник милиции
Александр Могутуев и генеральный директор Ахтарского меткомбина та Вячеслав
Извольский. С флангов директора прикрывали два амбала. Взгляд Извольского пропутешествовал по колонне пленников, скользнул по Негативу и наконец задержался на Денисе Черяге. Денис опустил глаза.
– Ты извини, Негатив, – послышался бархатный голос Извольского, – У меня в одиннадцать встреча с делегацией ЕБРР, не было у меня времени в Вычугаевку съездить. Вот я вас и решил сюда пригласить.
– Это тебе с рук не сойдет, – спокойно сказал Негатив. Он дышал тяжело, как бык после случки, и левой рукой невольно прижимал бок, в который от души саданули шнурованным омоновским сапогом.
Извольский неторопливо повернул голову. В своем дорогом костюме и легком плаще он ужасно напоминал удава, высматривающего себе жертву из шеренги скованных наручниками кроликов.
– А-а, Денис Федорович, – протянул он, глядя в глаза Черяге, – как же так?
Вы, по-видимому, совсем не дорожите своей работой? Наверное, мало зарабатываете, несмотря на новенький внедорожник?
Черяга спокойно посмотрел в глаза гендирек-тору.
– Мой брат был дерьмо, – негромко сказал Черяга. – Но ты его убил не за то, что он был дерьмо. А потому, что ты дерьмо