Премьера. Он ваш брат?
– Его застрелили позавчера, – ответил Черяга, – вместе с пикетчиками. Мы не виделись десять лет.
Петр Евграфович задумчиво сощурился.
– Ах вот оно что… – пробормотал он.
– А какое у Вадима было дело к Извольскому?
– Вот уж, поверьте, не знаю. Я захожу в приемную – сидит бритая башка в кожаной куртке. Просто запомнилось. Может, он и не был у Извольского. Может, он охранял кого-то, кто к Извольскому явился. Хотя… так по виду он не из «быков» был, а из бригадиров. Глаза у него поумнее, чем у бычары.
Жизнь на центральной улице Ахтарска била ключом. Памятник на площади был окружен плотными рядами лотков, и веселые толстые бабы торговали с лотков мороженым, пончиками и корейской капустой.
Чуть поодаль начинался базар. Стены рынка были увешаны дешевыми бельгийскими коврами, и от этого рынок напоминал средневековый замок, прихорошившийся к приезду императора. Перед рынком на десятки метров тянулись столы и диваны, аккуратно задернутые целлофаном. Целлофан блестел на солнце, и гортанные худые азербайджанцы прохаживались вокруг диванов и зазывали покупателей, и веселые трамваи, дзинькающие вдоль площади, были сверху донизу расписаны рекламой «Стиморола» и группы фирм «Доверие».
Двадцатиметровый Маяковский, певец города-сада, стоял посредине площади, и воздетая его рука указывала путь торговкам и хачикам. Выглядел Владимир
Владимирович несколько удивленно.
Денис включил радио.
Российские акции в очередной раз подешевели на 15%. В газете «Лос-Анджелес
Тайме» была напечатана статья, объясняющая выгоды девальвации российского рубля. Вчера неизвестными хулиганами был избит мэр города Чернореченска
Геннадий Курочкин. Мэр города известен своими симпатиями к шахтерским забастовкам и категорическим отказом применять силу против пикетчиков, требующих у правительства честной выплаты заработанных ими денег.
В конце недели ожидается прибытие в город Чернореченск вице-премьера
Николая Володарчука.
Кто-то постучал по приспущенному стеклу «мерса». Черяга оглянулся и увидел человека лет сорока, с жилистыми волосатыми запястьями, выпирающими из летней рубашки, и бледным, слегка испитым лицом. Для бывшего мента Калягин выглядел очень неплохо: свободные брюки-слаксы, короткая стрижка и кожаная куртка явно не турецкого извода. Из кармашка куртки торчало ушко мобильного телефона.
– Ты Черяга? – спросил человек. Денис кивнул.
– Я Калягин.
Бывший мент легко запрыгнул во внедорожник.
– Ишь ты! – не удержался он от добродушного вздоха, проводя заскорузлым пальцем по безукоризненно ограненному металлу, – почти как у Извольского!
– Почти? – удивился Черяга. – Почему почти? У него тоже «мерс».
– У него не «мерс», а «брабус», – наставительно заметил Калягин.
– Что?
– Фирма такая немецкая. Берет «мерсы»-внедорожники, раздевает их, форсирует двигатель, ставит салон со всякими наворотами, работает только по индивидуальному заказу. Ты если присмотришься к его тачке, то увидишь: у нее сзади звезда, а вместо «мерседес» написано «брабус».
– И сколько же такая тачка стоит?
– Пол-лимона. Не меньше. В зависимости от наворотов.
– И какие же у Извольского навороты? Калягин оскалил белые зубы.
– Ты его тачку видел? Приглядись. У всех «брабусов» низкая подвеска.
Предполагается, что если человек машину за пол-лимона покупает, то по оврагам он ездить не будет. А у Сляба «брабус» как на ходулях. Я видел, как он на нем через трамвайные пути сигал. Опять же – анатомические кресла, кондиционер какой-то особый, спутниковая система ориентирования…
– Она же запрещена в России, – удивился Черяга и тут же сам понял, что сморозил
