шапочке с прорезями, сквозь которые блестели дьявольским огнем глаза.
Бандит подошел к мэру, распятому в мощных лапах своего сообщника, и сказал:
– Поехали. С тобой кое-кто поговорить хочет. Мэра подхватили под руки и потащили к автомобилю. В следующую секунду за спиной Шерстяной Шапочки вырос третий. Он вылез из роскошного темно-зеленого внедорожника, припаркованного на самом углу пятачка, и мэр поначалу было решил, что третий тоже заодно с похитителями.
Но третий, вместо того, чтобы начать мучать мэра электрошокером, или зажигалкой, или иным предметом, произведенным народным хозяйством в целях повышения благосостояния трудящихся, взял Шерстяную Шапочку за плечо, развернул к себе и молча нанес такой удар в челюсть, что злоумышленник покатился по ступеням, точно сбитая камнем груша.
Другой бандит выпустил мэра и полез было за стволом, но рука неожиданного спасителя провернулась в воздухе, пистолет, выбитый блоком, блеснул рукоятью и отлетел куда-то прочь. Бандит выбросил вперед ногу – и не попал, а новоприбывший, напротив, очень ловко угодил ему в ту развилку, из которой растут ноги.
В следующую секунду мэр краем глаза заметил, как первый из злоумышленников выхватывает из-за пояса бесчувственного телохранителя игрушечный армейский
«марголин» и вскидывает руку.
Незнакомец сшиб мэра и покатился с ним за ближайший мусорный бак: что-то дзинькнуло, свистнуло, и, перекрывая грохот музыки, в ночной тиши завизжали колеса трогающегося с места «ауди»
– Рвем когти! – закричал один из злоумышленников, и другой белкой рванулся из-под забора, запрыгивая в пятящийся задом автомобиль.
Телохранитель мэра вяло зашевелился, а потом со стоном сел и принялся ощупывать свой затылок.
Спустя час Денис Черяга сидел в широких креслах в кабинете мэра. Для градоначальника голодающего Чернореченска служебное обиталище Курочкина выглядело довольно неплохо: жемчужно-серые стены, хрустальная лампа и длинный стол для заседаний, обставленный покойными кожаными креслами.
Городское УВД набилось в кабинет в огромных количествах. Начальство развило бешеную деятельность: в городе был объявлен план «перехват», никаких результатов, разумеется, не давший. Машину мэра нашли через полчаса: она плавала кверху брюхом в Осинке, – злоумышленники въехали на машине на мост, пятый год строящийся через реку, и оттуда, со строящегося моста, ее и спихнули.
Нашли и шофера, валявшегося неподалеку от «Сирены» без сознания. Прибежал выразить соболезнования сильно набравшийся Константин Никишин, директор
«Чернореченскугля», набились откуда-то два почти трезвых корреспондента, и господин мэр сказал в микрофон:
– Я расцениваю покушение как провокацию со стороны московских спецслужб.
На городскую администрацию давят, потому что она поддерживает справедливые требования шахтеров и не желает идти на поводу грязных чиновников из Москвы, пытающихся нашими руками потушить тот пожар, который они зажгли своей безответственной экономической политикой.
Руки мэра слегка дрожали, и свет юпитеров дробился в золотом кольце с одиноким бериллом– камнем, приносящим владельцу счастье. Отчего-то мэр очень любил это кольцо и всегда таскал его на пальце.
Черяга потихоньку открыл дверь и вышел в темный коридор.
На фоне черного квадрата окна красным тлел кончик сигареты. Черяга подошел поближе. Зам. начальника городского УВД, Ваня Петраков, курил в полном одиночестве. Из кармана Петракова торчала бутылка водки, и судя по запаху, доносившемуся от мента, большая часть бутылки уже была употреблена в дело.
– Ну что, спаситель, – спросил Петраков, – чего оторвался от коллектива?
Черяга не ответил.
Город за окном казался
