Вместе с дачей в Селятине и банковским счетом в Швейцарии, который Чердынский весьма предусмотрительно открыл и на имя жены, это делало его вдову весьма обеспеченной невестой.
— А у Игоря монография на Западе выйдет, — сказала Виктория Львовна, — Игорь, доктор Гертцки и еще какойто аспирант. На основе опытов, которые Игорь ставил, им только еще контрольную серию проделать, и летом начнут готовить монографию…
Толстый кот встрепенулся. Дверь на террасу открылась, и пожилой охранник, улыбаясь, внес на мельхиоровом подносе пузатый чайник с чашками и грубо нарезанный торт.
— Господи, Антон, да кто же так торт режет? — всполошилась Виктория Львовна. — Ты, вообще, есть, Валера, хочешь?
— Хочу, — сказал Валерий, — я на ужин вряд ли останусь.
Пока Виктория Львовна хлопотала на кухне, Валерий вышел в сад, разглядывая аккуратно нарезанные грядки, из которых уже тянулись кверху зеленые иголочки. Странно было видеть эти грядки на новорусском участке.
Валерий наклонился и вынул из земли тоненький и прозрачный, как луковая кожица, зеленый стебелек с двумя листочками, похожими на сердечко.
— Это редиска, — сказала неслышно подошедшая сзади Виктория Львовна, — видишь, у нее сначала растут два этих смешных листочка из семядоли, а потом уже настоящие листья. Но тут больше сорняков растет, чем редиски. Ужасно много сорняков.
Валерий повертел тонкий стебелек и равнодушно бросил.
— Ты знаешь, Валера, — поколебавшись, сказала Виктория Львовна, — мне кажется, с этими зарубежными партнерами всетаки не все в порядке.
— То есть?
— Мне кажется… завод им заплатил. Несмотря на СОБР и все такое…
— В смысле?
— Ну… Я один раз зашла вечером в кабинет Демьяна, а у него на столе дипломат лежит. Открываю, а там деньги. Представляешь, все доверху набито пачками долларов, и дипломат такой не маленький…
— И что?
— Ничего. Через час дипломата не было, а Демьян со мной разговаривать не стал. А утром Фархад Гафурович в Москву уехал…
Валерий неторопливо щелкнул зажигалкой.
— Не берите себе в голову, тетя Вика, — сказал он, — мало ли зачем по нынешним временам заводу чемодан налички нужен.
На улице под колесами подъехавшей машины заскрипел гравий, штанга ворот поползла в сторону, и водитель директорской «Волги» негодующе забибикал, увидев, что его место занято двумя московскими джипами. Откудато вышел один из ребят Сазана, между водителями произошло короткое препирательство, в результате которого московский джип выкатился на улицу, а директорская тачка заняла свое законное место.
Санычев, у калитки, уже обнимал жену. Тревожно поискал глазами по участку, заметил худощавую фигуру Нестеренко у разлапистой елки и напряженно помахал рукой. Валерий вернулся к крыльцу. Рука Санычева, которую он пожал, была холодной и слегка липкой.
— Как завод? — спросил Валерий.
— Дышим помаленьку Вон «Тарскнефтеоргсинтез» на аукционе купили…
Извинившись, Санычев прошел с Валерием наверх в свой кабинет, щелкнул дверцей обшитого деревом сейфа и достал оттуда небольшой серебристый дипломат. Неторопливо отстегнул замки. В дипломате лежали стодолларовые купюры, плотно, как свежая треска на палубе траулера.
— Последние пятьсот тысяч, — сказал директор, — мы в расчете?
— Да.
Директор поколебался, хотел еще чтото спросить, потом махнул рукой.
— Кстати, я слышал, у вас были трудности с арабскими партнерами?
— Единственные мои трудности, — тихо сказал Санычев, — были изза тех денег, которые ты снял с завода.
Валерий холодно улыбнулся
— На ужин останешься?
— Вряд ли.
— Тогда зачем ты сам приехал?
— Я на кладбище приехал, — сказал Валерий, — кстати,