159

— Ты знаешь, Виктор Гордеич, — добавил из угла Гаибов. — это, вообщето, не твое дело, расследовать, кто и кого убил. Это дело милиции.

        Глаза Жечкова бешено сощурились.

        — Это мое дело. — сказал губернатор. — Этот город называется Тарск, а не Чикаго, и я не допущу его переименования.

        — А что, Виктор Гордеич, — спокойно спросил Гаибов, — ведь тебя Колун не оченьто устраивал как партнер? Говорят, ты с ним поцапался на предмет того, кому лежать сверху… Так чего ты сейчас истерику катишь?

        Гаибов остановился: лицо Жечкова приняло мертвенномраморный оттенок, словно на него плеснули импортным отбеливателем.

        — Не дразни судьбу, Фархад, — сказал губернатор. — Никого из вашей хевры на заводе не будет. И я для этого ни перед чем не остановлюсь. А теперь вон. Все трое.

***

        Валерий нагнал Санычева и его зама у выхода из администрации. Гаибов уже был в плаще, Санычев протягивал гардеробщику номерок.

        — Демьян!

        Санычев даже не обернулся.

        — Колун лгал, и ты прекрасно знаешь, что он лгал.

        — Ты еще на Библии поклянись, бандюк.

        Голос Санычева звучал так, будто он беседовал не с московским авторитетом, а с инфузорией туфелькой.

        — Ты и твой компаньон просрали два завода. Хочешь просрать третий? Сколько человек работало в Алицке и Симакове?

        Санычев неторопливо застегивал плащ. У него и у Резоева попрежнему не было охранников, только сбоку стоял водитель в кожанке, но, видимо, водитель считал ниже своего достоинства подавать плащ боссу.

        — Три тысячи в Симакове и пять в Алицке.

        — Ты выкинул на помойку восемь тысяч человек только потому, что тебе хотелось ходить в белых воротничках и не пачкать ручки сотрудничеством с бандитами.

        Санычев побледнел.

        — У тебя… несколько странная манера описывать ситуацию.

        — Тебе предлагали помощь. Ты плюнул на помощь и на восемь тысяч рабочих.

        — Ты общался с Бармалейчиком? — спросил Санычев. — Он был очень любезен, не так ли? Почти человеком выглядел. Бизнесменом богатым… Знаешь, как он начинал? Он начинал как «крыша» местного консервного заводика… Директор пахал, как ишак, а Бармалейчик вытирал о директора пальцы. И когда директору это надоело, Бармалейчик пристрелил его. А потом он продавал людей чеченцам. Он заместителя мэра продал, потому что тот не угодил центральной группировке. Слупил, говорят, дважды: и с «центра», и чечены поделились… Я не хочу быть в этом списке третьим. Ни при Василии Миронове, по кличке Бармалейчик, ни при Валере Нестеренко, по кличке Сазан…

        Санычев молча повернулся и пошел на улицу. Сазан выскочил за ним.

        — Подожди! — сказал Валерий. Санычев остановился.

        — Яшка, подгони машину, — кивнул он водителю. Тот сбежал с высоких каменных ступеней и исчез за углом.

        — Ты совсем блаженный, — сказал Сазан. — Ты хочешь, чтобы все кругом в говне, а ты в шелку, да? Я не убивал Колуна.

        — Даже если ты его не убивал, — сказал Санычев, — тебя все равно за это посадят.

        — Это Молодарчука посадят, — усмехнулся Сазан, — при очередной проверке.

        — А как же ваш воровской закон? Ментов не нанимать…

        — Воровской закон действует по отношению к таким, как я. А не по отношению к бл… в погонах.

        Санычев нетерпеливо оглянулся. Его черная «Волга» выкатилась изза угла и затормозила напротив входа в администрацию. Водитель вышел из машины, обогнул ее и открыл заднюю дверцу.

        — А ктото говорил, что собирается только отомстить за Игоря. И все.

        — Я соврал, — спокойно сказал Сазан, — у меня профессия такая.

        Санычев сделал шаг вниз.

        — Ты ничего не получишь, Сазан. Мне поздно меняться на… О черт!

        Валерий оглянулся. Вход был обсажен молоденькими туями, с верхних