152

со своей стороны, поддерживают позицию ФСФО, — сказал он. — Господин Щанев — независимый кандидат, в отличие от Ивяника или Чердынского…

        — Да какое, к черту, независимый! — заорал Гаибов. — Он для Колуна еще Шакиру банкротил!

        — Да тыто уж молчи! — сказал Белявский. — Довел завод до ручки…

        — Я? Я до ручки…

        Санычев, казалось, сидел безучастный к оглушительному бардаку. Только под седой, коротко стриженной челкой выступили крупные капли пота.

        — Не растили, не строили, суки, — прошептал Санычев.

        Нестеренко положил ему руку на плечо.

        — Ничего, Демьян Михайлович, пусгь повякают. Это ж кабаре…

        С места внезапно поднялся доселе молчавший Фритьоф Гертцки.

        — Ваша чьесть, — сказал швед, — я представлять крупный международный концерн «ЛанкаГештальт». Я впервые присутствовать в арбитражном суде, где каждый участник ссылается на уголовные обвинения. Я должен сказать, что я и наш русский партнер, адвокатское бюро «Смальков и К», снимать свой иск и отказываться участвовать в этом цирке, устроенном по приказанию двух гангстеров.

        И с этими словами, величественно кивнув, доктор Гертцки покинул зал.

        — У когонибудь есть еще заявления по существу?

        Все глаза почемуто обратились на Семку Колуна, сидевшего в самом конце зала, у центрального прохода. Тот усмехнулся и встал. Деревянные скамьи в зале суда слишком близко стояли друг от друга, а по старости коегде рассохлись и пошли трещинами. В тот момент, когда Семка вставал, правый карман его щегольского пиджака невзначай зацепился за одну из таких деревянных заусениц. Послышался треск рвущейся ткани, карман оборвался, и в проход между скамьями, на обозрение всем присутствующим, шлепнулся дорогой иностранный ствол, который Колунов на всякий случай притащил в кармане.

        Все повернули головы и уставились на ствол. Колун неторопливо наклонился, сцапал ствол и сунул его за пазуху.

        — Ну что, — проговорил Семен Семеныч, — я свое слово, считайте, уже сказал.

        В зале воцарилось мертвое молчание, а потом судья Гланская откашлялась и произнесла:

        — Суд удаляется на совещание. Всем просьба покинуть помещение.

        Когда Валерий вышел в коридор, тот уже напоминал муравейник. Напротив, привалившись к стене, беседовали двое — доктор Гертцки и Михаил Краснов. Краснов был крупный в городе бизнесмен, у которого еще с сычевскокорзуновских времен осталось пять процентов акций «Зари» и целая куча ее долгов. Краснов ни то, ни другое не продал, а просто ждал, какая из сторон выиграет, чтобы примкнуть к победителям. При виде Валерия Гертцки пошел было прочь, но Нестеренко его опередил, заступив дорогу.

        — Привет, док, — сказал Нестеренко, — давно не общались.

        — Но я вряд ли могу общаться с вами, — вежливо ответил иностранец.

        — Почему?

        — Потому что вы убиваете людей, Валерий Игоревич.

        Краснов слегка развел руками, как бы извиняясь перед москвичом за наивность своего собеседника, а Валерий разинул рот и так и стоял, пока доктор Гертцки плавно повернулся и исчез за поворотом коридора.

        Спустя полчаса всех позвали обратно в зал.

        Елена Петровна Гланская, стройная еще дама пятидесяти лет в строгом деловом костюме и блестящей кофточке, поправила взбитые, как безе, волосы, откашлялась и произнесла:

        — Временным управляющим завода назначается Алексей Юрьевич Чердынский.

        Представитель ФСФО схватился за сотовый телефон, как за коробочку с валидолом. Юристы Колуна обреченно переглянулись. Шавки Молодарчука аж вспискнули. Колун встал, улыбаясь, как будто ничего не произошло.

***

        Валерия Нестеренко арестовали спустя три часа. Он с Санычевым и Викторией Львовной сидели в ресторане «БизнесменЪ», отмечая