тут же звала ментов и заводила на векселедержателя дело о мошенничестве. В то же время через несколько подставных контор и по очень низким ценам Санычев с Чердынским скупали эти векселя и подчистили рынок где то процентов на тридцать. Еще примерно столько же купил Степа Ивяник: теперь эти долги, несмотря на всю их сомнительность, резко выросли в цене.
Тем не менее у комбината был очень крупный кредитор, и этим крупным кредитором был не кто иной, как «Фармэкспорт». Комбинат умудрился задолжать ему и за поставленное оборудование, и за использование патентов, и даже за кое какое сырье — всего 16 млн, долларов. Санычев и Чердынский прекрасно знали, что самым дешевым способом поглощения любого российского завода является банкротство, а самый надежный способ защиты от банкротства — это задолжать самим себе кучу денег.
Проблема заключалась в том, что у комбината внезапно образовалось слишком много врагов и любой из этих врагов хотел назначить на комбинат своего внешнего управляющего. А при своем управляющем реальные объемы долга имели мало значения: управляющий от Семки Колуна просто вычеркнул бы из реестра кредиторов и «Фармэкспорт», и «Ланку», и «Бенарес», а управляющий от Молодарчука вычеркнул бы фирмы Колуна.
Так оказалось, что судьба «Зари» зависит от того, кто будет ее временным управляющим. А это, в свою очередь, зависело от Тарского арбитражного суда.
***
Витя Коробов, бывший глава тарского филиала Инкомбанка и старый приятель Гаибова, согласился продать десять бывших у него векселей «Зари» за пятьдесят тысяч долларов, но, когда юрист «Зари» наутро поехал в его офис закрывать сделку, Витя Коробов позвонил юристу по сотовому. Дрожащим голосом он объяснил, что не может продать векселя заводу, потому что ему позвонили от Колуна и пригрозили оторвать ноги, если он продаст векселя не тому, кому нужно.
Маленький офис Коробова располагался в подъезде двухэтажного жилого дома, и прямо перед офисом красовалась огромная с бензиновыми разводами лужа.
Секретарши еще не было, и, когда в двери коротко пропищал звонок, Коробов бросился открывать дверь сам.
— Ой, Паша, как хорошо, что ты принес! Ты представляешь, меня эти, от Колуна, спрашивают: «У тебя дочка в школу ходит?»
Юрист молча шагнул в сторону, и в прихожую выдвинулись трое ребят в черных кожаных куртках.
— Познакомься, это Алексей Муханов, — напряженным голосом сказал Паша.
— В чем дело, Витек? — с неприятной усмешкой спросил Муха. — Мы тут что то не поняли. Вчера вроде сговорились, а сегодня все обратно?
— Паша, — потрясенно сказал Коробов юристу, — мы же друзья… Меня Колунов…
Муха молча, почти без замаха, ударил Коробова ребром правой руки под подбородок. Тот отлетел к стенке, где и был незамедлительно пойман людьми Валерия. Коробов слабо взбрыкнул, и Лешка ударил его еще раз, в живот.
Коробова подхватили под руки и потащили в кабинет, где и бросили на пол. Муха неторопливо шагнул, встал над ним.
— Ты только Колуна боишься? — спросил Муха. Юрист, скорчившись на ковре, плакал.
— Сволочи вы все, — сказал он, — сволочи…
Муха сложил руки на груди.
— Пашенька, заплати товарищу деньги и оформи приобретение.
Кивнул и вышел вон. В предбаннике только что вошедшая секретарша ошалело прислушивалась к звукам, доносящимся из кабинета. Муха, проходя, потрепал ее за щечку.
— Ты уронила сумочку, детка, — заметил Лешка Муха.
На улице повалил мокрый мартовский снег. Черный джип Мухи был по брюхо в солевых разводах, и вплотную к нему, бампер в бампер, приткнулся белый «мерс». К задней дверце «мерса» прислонился Полтинник, правая рука Колуна. Видимо, он тоже подъехал потолковать с барыгой.
