107

        — Чем обязан встрече, Виктор Гордеич? — улыбаясь, спросил Колун

        — Вы прекрасно знаете чем. Область считает недопустимым банкротство градообразующего предприятия.

        — А при чем тут я? — развел руками Колун. — Банкротил его какойто «Арс». Тоже мне, проблема. Сунули судье штуку баксов и обанкротили.

        Губернатор медленно наклонился через стол.

        — Судье Барановой не давали тысячу баксов. Судье Барановой позвонили и сказали, что с ее дочкой случится чтонибудь нехорошее, если она не прислушается к требованиям «Арса». И дочка судьи Барановой пропала из дома, и ее не было дома, пока слушалось дело… Ты всегда экономишь, Семен Семеныч, даже на тысяче баксов.

        — Кошмар, — с белозубой улыбкой сказал Колунов, — в моем городе — и красть пацанку! Найду, кто сделал, ноги повыдергаю…

        — Это не твой город, Семен Семеныч, и это не твоя область. Ты слишком много о себе вообразил. Если повару на заднем дворе не препятствуют резать свиней, это еще не значит, что его пустят за стол с гостями.

        — Не понял, — бесстрастно отозвался Колунов.

        — Твой уровень — это чечены на рынке. А комбинат «Заря» — это не твой уровень.

        Колун помолчал. Черт возьми. Даже на стуле он сидел так удобно, как будто нежился в джакузи.

        — Знаешь, Виктор Гордеич, — сказал он, — я ведь тоже за последнее время поиздержался. На твою избирательную компанию. Звонит вчера очередной козлик в Кубеевку, денежку требует на проведение семинара по инвестициям, третий раз за неделю мы твой семинар одариваем… Если это не рэкет, то я сантехник Вася. Мне же както расходы нужно возмещать? Вот и будем считать, что «Заря» мне отходит в возмещение…

        Губернатору мучительно хотелось спросить Колуна, какого цвета у него галстук. Жечков резко встал.

        — Семен Семеныч, — сказал губернатор, — я думал, вы понимаете, что моя и Санычева ссора — это просто предвыборный трюк. У нас нет никаких разногласий. Мне просто не хочется соперничать во втором туре с этим коммунистом Байбаковым. Кандидат Санычева должен оттянуть на себя достаточное число голосов. И все. И если ты завтра же не отзовешь свой иск, я тебе гарантирую капитальную изжогу, Семен Семеныч.

        Колун растерянно сморгнул. Слухи о том, что вражда между губернатором и директором — это просто туфта, по городу, конечно, ходили. Колун, перед тем как подавать в арбитраж, тщательно отследил их источник и убедился, что слухи распространяет сам завод, дабы отпугнуть возможных претендентов. Колун был готов поспорить на миллион баксов, что никакой правды в слухах нет и что вражда между губернатором и заводом — штука такая же подлинная, как собор Петра и Павла в Риме. И вот теперь Жечков заявил ему это в лицо. Жечков нагло врал — научился, интеллигент. Но вранье по крайней мере еще раз требовало проверки. И, кроме того, в рукаве у Колуна был еще один козырь, который следовало приберечь на самый крайний случай и который губернатору крыть будет нечем, даже если он сказал Колуну правду.

        — Ну что ж, — развел руками Колун, — спасибо, Виктор Гордеич, за информацию. Будем думать.

        И поднялся, гибкий и легкий, как вынутая из ножен шпага.

        Губернатор сидел минут пять в кабинете, не шевелясь, а потом набрал номер своего начальника службы безопасности.

        — Ушел? — спросил губернатор.

        — Не. В коридоре стоит. Зацепился языком с Вьюницким…

        — Слышь, Антон, — спросил губернатор, — а какого цвета у него галстук?

        — Э…э… бордовый. А что?

        — Так, ничего.

        Губернатор повесил трубку и уставился в окно ничего не выражающим взором.

***

        Доктор Фритьоф Гертцки, член совета директоров шведскоамериканского фармацевтического концерна «ЛанкаГештальт», отловил генерального директора